Роковое число (СИ)

Утро следующего дня было хотя и пасмурным и холодным — ночью заиндевел тент и замерзли лужи, но без дождя и тихим. Ветер, наигравшись за ночь, стих совсем. Первым делом Олег осмотрел ноги обеих женщин: знакомый врач, порекомендовавший ему эти бальзамы, не подвел, и ожог и растертые раны не просто затянулись, поджили. Первые два часа шли бодро. Но вскоре в ущелье вползло облако, видимость ухудшилась, женщины то и дело спотыкались, падали. Впрочем, пока шли хотя и не быстро, но без особых происшествий, придерживаясь русла притока ручья Студеного. Правда, Катя оборонила часы, и Олегу пришлось возвращаться. К счастью, нашел он их легко: часы упали в воду возле самого берега. Сложности начались с выходом на снежник: сначала не удержалась Катя, упала, поехала вниз. Олег бросился ей на помощь, подхватил женщину, удержал ее. «Черт, — подумал он. — Как же некстати эта наледь. Хорошо хоть лопату взял. А ведь была мысль оставить ее. Мол, невысоко пойдем».

Олег оставил внизу Соню, велев ей все вещи переложить в один рюкзак, а сам повел Катю вверх. Выйдя на каменную осыпь, он пристроил рюкзак понадежнее, усадил Катю на большой плоский камень так, чтобы та не могла сорваться, и пошел за Соней. Когда они преодолели две трети снежника, женщина вдруг вспомнила, что оставила примус. Олег тихо чертыхнулся, довел Соню до Кати и пошел вниз, отклонив все просьбы Сони разрешить ей самой исправить оплошность…

…Дождавшись, когда Олег скроется в облаке, Соня негромко сказала Кате:

— Олег вернется не раньше, чем через час

— Ну и что?

— Поговорить бы надо, подружка.

— Давай поговорим, — согласилась та.

— Тебе не кажется, что в последнее время с нами творится что-то неладное?

— Кажется, — вдохнула Катя. — Ой, как кажется. И вроде стараемся делать все так, как Олег говорит. А выходит все наоборот. Оттого и настроение смурное.

— А Олег нас прощает и прощает, — задумчиво произнесла Соня. — Прощает и прощает…

— А что ему остается делать? — удивилась Катя.

— Мог бы уже и наказать нас, — голос Сони стал строже. — Нельзя нам принимать прощение, нельзя.

— Но раз сам Олег не заговаривает о наказании, то какой смысл самим напрашиваться? — недоуменно сказала Катя. — Ты что, забыла рассказ той женщины? Эта Оксана тоже сама стала напрашиваться. И что получилось? Не хотелось бы нарваться на такое.

— И мне не хочется, — грустно улыбнулась Соня. — Но…, - она помолчала немного. — Но лучше уж так, чем каждодневные пощечины прощения.

— Какая же ты правильная и принципиальная, — вздохнула Катя. — И все же я не хочу, чтобы с нами обошлись так же, как с этой Оксаной.

— А разве у тебя есть иные варианты? Лучшие?

— Конечно, есть, — не задумываясь, выпалила Катя. — Почему бы Олегу не выбранить нас хорошенько, наорать, обругать, как следует, пусть и самыми погаными словами?

— А на следующий день выдать новую порцию брани, еще похабнее, да? И превратить ругань и оскорбления в повседневный стиль общения. Пойми, Катюша: такое наказание оставляет рубцы не на попе, а на душе. Попа заживет быстро, а душа — никогда. После порки можно принять ласку, после нецензурной брани — нет. Такое общение приведет нас к полному отчуждению, а то и непоправимому. Разве не это привело к трагедии твоих родителей, Катя, сломало твою судьбу? Ты что, хочешь тоже пройти этим путем?

— Нет, — тихо ответила Катя, содрогнувшись всем телом. — Ты, как всегда, права: я и впрямь забыла то, что забывать нельзя. Наверное, потеряла голову от страха…

Она замолчала. Молчала и Соня. Вдруг Катя радостно встрепенулась.

— Но мне кажется, ты не к месту вспомнила об участи моих родителей. Они-то были супругами, а мы Олегу никто. Чужие, случайно встреченные женщины, о которых он забудет, еще не доехав до Москвы.

— Ты уверена? — спросила Соня, пристально глядя подруге в глаза. — А вот мне уже дня два мнится, что наша встреча — судьба. И что не случайно в этих горах мы оказались втроем…

— Если уж честно, и мне кажется все это неслучайным, — вздохнула Катя. — Словно кто-то всесильный ведет нас, подталкивая даже к провинностям. А вдруг это и впрямь так, а?

— Но тогда тем более нам нельзя губить все принятием прощения, ускользать от заслуженного наказания.

— Нельзя, — тяжело вздохнула Катя. — Хотя… Нас-то двое, а Олег — один. Так что судьба — для одной. А второй что делать?

— А мне чудится — для обеих, — чуть слышно проговорила Соня. — Или для тебя такое неприемлемо?

— Более чем приемлемо, — усмехнулась Катя. — Расставаться с тобой я не хочу.

— А раз так, — вздохнула Соня. — То выбора у нас нет.

— Но это же наше решение, — возразила ей Катя. — Примет ли его Олег?

— Не знаю, — растерянно проговорила Соня. — И не отшатнет ли его от нас наше жуткое прошлое? Но вдруг… Эх, как же все странно и сложно. И все-таки нам самим нельзя опускаться до вымаливания прощения. А раз так…

— Да права ты, права, — быстрой скороговоркой перебила подругу Катя. — Только скажи честно: неужели тебе не страшно, не противно быть выпоротой?