Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

Гаазе вернулся в Германию и сразу же угодил прямо на весьма обескураживающее заседание парламентской фракции SPD. В пятницу, 31 июля, лидеры партии собрались в берлинской штаб-квартире SPD, представлявшей собой шестиэтажное здание в пролетарском Кройцберге, чтобы обсудить последние события. Основной вопрос, который предстояло решить группе, – поддерживать ли предоставление военных кредитов, жизненно важных для военного бюджета правительства. Гаазе был по обыкновению непримирим в этом вопросе и начал заседание с заявления, что «без сомнения, мы должны голосовать против военных кредитов». Но он столкнулся с жестким сопротивлением некоторых представителей собственной партии. Члены SPD Эдуард Давид и Фридрих Штампфер, которые, как и сам Гаазе, были евреями, придерживались мнения, что время открытой оппозиции прошло. Штампфер, хотя и не входил в состав парламентской фракции SPD, наиболее прямолинейно высказывался в поддержку военных кредитов³⁸. К огорчению Гаазе, Штампфер дошел до того, что написал статью в поддержку войны. «Мы не хотим, чтобы наши женщины и дети стали жертвой казацких зверств», – трагически заявил он и добавил, что партия будет исполнять свой «долг». Гаазе негодовал и потребовал, чтобы статью убрали, но ущерб к тому времени уже был нанесен³⁹.

На первый взгляд споры в SPD казались лишь продолжением разногласий, так долго разделявших немецкое общество. Однако события на мировой арене очень быстро изменили контуры этих дискуссий. В тот самый день, когда лидеры SPD засели в Берлине, обсуждая более мелкие подробности военных кредитов, по столице разнеслись вести, что в России объявлена всеобщая мобилизация. По сообщениям прессы, русские готовились мобилизовать всю свою армию и морской флот. На следующий день, 1 августа, Германия ответила полной мобилизацией своих армий, жернова войны пришли в движение, и их было не остановить. Практически все, что мог сделать партийный орган SPD, – ужасаться быстроте развития событий. «Пусть это массовое убийство закончится как можно скорее, – призывал он, – и можно будет снова направить все силы на создание мирной общественной культуры»⁴⁰.

Разразившаяся война помогла смягчить некоторые разногласия, глубоко укоренившиеся в немецком обществе. Например, антивоенное движение и демонстрации протеста за мир очень быстро сошли на нет. Когда солдаты строем шли на фронт, шанс остановить смертоносный конфликт, был уже упущен. Несмотря на снижение напряженности в обществе, политическая элита Германии по-прежнему понимала, что должна действовать решительно, если собирается объединить разобщенное население под знаменем войны. Кайзер как раз дал нужный импульс, когда 1 августа обратился к немецкому народу с убежденностью, страстью и верой – качествами, которые обычно с ним не ассоциировались. Выступая на балконе дворца в Берлине, он объявил «гражданский мир» (Burgfrieden). «Теперь я не знаю ни партий, ни конфессий. Все мы сегодня братья-немцы и только братья-немцы», – весьма оптимистично заявил он тысячам людей, собравшимся внизу на площади⁴¹.

Слова Вильгельма II произвели желаемый эффект, и его оппоненты начали проявлять покорность. Третьего августа парламентский комитет SPD наконец согласился поддержать военные кредиты. По итогам внутреннего голосования 78 членов партии высказались «за» и лишь 14 – «против». На следующий день Гуго Гаазе вышел на трибуну перед парламентом, чтобы прочитать заранее подготовленное постановление о поддержке. Вопреки своему самому трезвому расчету, Гаазе подтвердил, что SPD поддержит войну, и заявил, что «в час опасности мы не оставим родину». В конце заседания парламента весь зал встал, и своды здания наполнились «оглушительными рукоплесканиями и овациями, не смолкавшими несколько минут»⁴². За какие-то несколько дней SPD проделала впечатляющий путь, превратившись из антивоенной партии в партию публично поддерживающую конфликт.