Роковое наследие. Правда об истинных причинах Холокоста

Но если бы «Vossische Zeitung» раскинула сети чуть шире, в них попался бы совсем другой образ Германии. Отнюдь не все били в барабаны, радуясь войне. Горожане опасались перебоев с продовольствием (некоторые даже принялись запасать провизию), фермеры трепетали при мысли о потере работников в пору урожая, а в приграничных регионах Германии весьма реальная угроза вторжения вызывала скорее панику, чем патриотическое воодушевление. Немецким евреям в августе 1914 года также пришлось столкнуться с проблемами. В пору национального кризиса некоторые части еврейских общин опасались, что будут выброшены на обочину в волне патриотического пыла. И все же, несмотря на огромное многообразие реакций на конфликт – от тревоги до решительной поддержки, – через весьма непродолжительное время возник единый дискурс начала войны. Он подчеркивал преобладание воодушевления и возбуждения над скептицизмом и паникой, национального единства – над мелкими разногласиями. Короче говоря, немецкий народ был един, воодушевлен и более чем полон решимости идти на поле боя в защиту своей страны.

Это послание было настолько прямолинейно и просто, что «дух 1914 года», как его прозвали, стал девизом для предполагаемого единства Германии в военное время. Может быть, этот «дух» предлагал в высшей степени одномерное и крайне избирательное видение реакции общества на войну, но, как оказалось, именно такое воззрение оказалось понятным для народа. Немецким евреям, чьи эмоции в период июльского кризиса были разнообразными, удалось создать картину всеобщего воодушевления войной, как только конфликт набрал полный ход. Любые сомнения или скепсис, которые могли сохраняться у отдельных людей, быстро сменились всплесками поддержки и патриотизма. Так что в этом смысле немецкие евреи сыграли центральную роль в построении «духа 1914 года». В августе 1914 года они не сидели пассивно в стороне, ожидая окончания конфликта – они тоже подталкивали Германию вперед в битву.

«Дух 1914 года»

В попытке ухватить хоть часть импульса, воплощенного «духом 1914 года», кайзер объявил 5 августа днем патриотического молебна. Под лучами летнего солнца синагоги Германии вместе с католическими и протестантскими церквями распахнули свои двери для толп любопытных. В Берлине, как и везде, в синагогах ортодоксальных и либеральных общин яблоку было негде упасть. Интерес был так велик, что одна либеральная община вынужденно провела второе богослужение сразу же после первого, просто чтобы убедиться, что никто не пропустил молебен. Патриотические молитвы и напыщенные речи еще более усиливали атмосферу возбуждения. Рав Лео Бек, проводивший богослужение в синагоге на Фазаненштрассе, сказал собранию, что война «определит будущую культуру и этику Европы»². На другой стороне Берлина, в величественной Новой синагоге, страсти накалялись даже сильнее. По зданию разносились молитвы о победе на немецком языке и спонтанное исполнение «Песни немцев» – «Германия, Германия превыше всего»³. Многие сидели на этих богослужениях со слезами на глазах, тревожась о будущем, но в воодушевленной атмосфере августа 1914 года эти страхи исчезли бесследно⁴.

Объявив о безусловной поддержке конфликта, основные еврейские ассоциации помогли заложить фундамент для «духа 1914 года». Крупнейшая еврейская организация Германии, CV, подала пример мощным призывом к оружию. «В этот судьбоносный час родина зовет своих сынов на военную службу, – вещала организация. – Ясно без слов, что каждый немецкий еврей готов принести в жертву имущество и кровь, как того требует долг»⁵. Для большей огласки CV повторила этот призыв в ведущей либеральной газете «Frankfurter Zeitung». Раз организация собиралась поддержать войну, было важно, чтобы остальным немцам стало известно об этом факте. Примеру последовали сионисты, как и почти все малые еврейские ассоциации. «Мы призываем вас, – заявляла ведущая сионистская организация, – отдать себя… на службу родине»⁶.

Было бы несложно посчитать тщательно срежиссированные собрания и весомые заявления еврейских организаций не более чем публичной демонстрацией. Но тот факт, что множество отдельных евреев также активно воодушевились войной, указывает на подлинную и повсеместную вовлеченность в конфликт. Наиболее явным свидетельством патриотического чувства было большое количество мужчин-евреев, записывавшихся добровольцами в армию. Только в течение августа примерно 250 000 немцев всех возрастов стекались в местные рекрутские пункты, надеясь, что их отберут для фронта. Сколько из них были евреями – сказать сложно. В Вюртемберге, где есть кое-какая статистика, очевидно, что число волонтеров-евреев было завышено⁷. В попытке применить эту информацию к остальной стране еврейские общины вели собственные статистические наблюдения. И все же масштаб задачи был таков, что и они не смогли определить точные числа⁸.