Роковое наследие

Тамия виновато потупилась, а потом ее сердце возликовало от радости, когда она осознала, что ее повысили в статусе. Подруга. Понравиться мужской части трупы оказалось легко, а вот завоевать доверие Анаис никак не удавалось. Что заставило девушку изменить мнение, оставалось только гадать, но искать причину Тамия не собиралась, ее вполне устраивало то, что можно наслаждаться следствием.

Анаис решительно сгребла косички в кучу на макушке, перетянула образовавшийся хвост яркой лентой и стала закреплять жесткие волосяные змейки шпильками.

— Помогай, — позвала она Тамию.

Получилась необычная, высокая прическа, которая, кстати говоря, оказалась девушке очень к лицу. Когда Анаис предстала перед Гримом, тот побледнел.

— Чт-то эт-то т-такое? — заикаясь, спросил он.

— Свежая волна. — Анаис гордо вздернула подбородок и вытолкнула Грима на сцену, ведь зрители уже собрались. Шепнула вслед: — Нотации после спектакля.

Грим моментально взял себя в руки: сменил негодование на радостную улыбку. Но даже его профессиональных талантов не хватило, когда в первом ряду он увидел Караэля. Критик расцвел ответной улыбкой. Грим прочистил горло и с ужасом осознал, что забыл текст. Караэль же, обуреваемый эмоциями, поднялся со своего места и, опираясь на трость, захромал к сцене с явным намерением на нее взобраться. Из толпы тут же выскочили доброхоты, готовые оказать всяческие услуги «приносящему счастье». Грим поморщился. Он, конечно, предполагал, что эта встреча, в конце концов, произойдет, но не думал, что так скоро.

— Я не в силах сдержать слез, — произнес Караэль и заключил в объятия владельца балагана.

— Друзья! — обратился он к горожанам, отлепившись от Грима. — Это тот самый театр, с которым я путешествовал.

Его заявление вызвало бурю аплодисментов.

«Что ж, нет худа без добра», — философски заключил Грим.

Из-за кулис выскочили остальные актеры, чтобы поприветствовать потерянного спутника. Караэль обнял каждого, неизменно вызывая в толпе вздохи умиления и зависть. Ведь если увидеть гендера — к счастью, то каковы же должны быть дивиденды тех, к кому он столь расположен!

Еще раз обняв Грима, Караэль занял место среди зрителей.

Публика аплодировала и платила за представление охотно, во многом благодаря присутствию гендера. После спектакля Грим принял Караэля довольно сердечно. Тот поведал актерам о своих злоключениях, пересказал зловещие слухи о женщине-убийце.

Грим невольно покосился на занавесь, за которой сидела, боясь пошевелиться, Тамия.

— Чудесные люди в этом городе, — вздохнул гендер. — Так хорошо меня приняли, несмотря на то, что я испортил им праздник. Многие, правда, считают, будто я своим появлением избавил купца Зазибеля от ужасной участи. Печально только, что злодейка скрылась. Сколько спектаклей, уважаемый Грим, вы намерены здесь дать?..

Владелец балагана прикинул, что дружба со «спасителем знатного горожанина» может принести неплохую прибыль, и решил задержаться в Пантэлее подольше. Грим даже проводил Караэля до постоялого двора, где тот снимал комнату.

Позади них, зевая, плелись Монтинор и Сиблак.

— Премного вам благодарен, дорогой Грим, — рассыпался в любезностях гендер. — Мне было бы страшно идти по этим темным улицам одному. Я, право, не решаюсь просить вас еще об одной услуге.

Караэль замялся.

— Ну, что вы. — Грим слегка поклонился, приложив руку к груди. — Все, что угодно.

— Мне все еще трудно ходить, — Караэль смущенно развел руками, — а мой селлар пал. Не могли бы вы по старой дружбе приобрести для меня другого? Лучше даже пару. Вот деньги. — Гендер отвязал от пояса мешочек с монетами. — Я не очень доверяю прислуге постоялого двора, — шепотом добавил он. — Не подумайте ничего плохого, они хорошие работники, но могут, из желания сэкономить, прикупить старых кляч.

— Уважаемый Караэль, ни о чем не беспокойтесь, — сказал Грим.

* * *

Когда наутро винные пары выветрились, владелец балагана сообразил, что за скакуном ему придется тащиться в соседний городок. Он представил себе это путешествие по жаре и сник. В конце концов, Грим принял решение отправить туда Монтинора и Сиблака, а сегодняшний спектакль отменить. Он даже выделил для поездки мерина.

Ребята устроились на спине у флегматичного животного и с видом знаменитостей пустились в путь. Надо сказать, что на улицах многие прохожие их узнавали, и Сиблак с Монтинором купались в лучах славы. Мерин медленно вышагивал по Пантэлею.

— Взгляни, какая красотка! — восхитился Монтинор, сидевший спереди.

— Которая?

— Да вот же, в лиловом платке, — указал Монтинор.

— Возможно, — скептически отозвался Сиблак. — У меня не настолько развито воображение.

— Что ты имеешь в виду? — не сообразил друг.

— Я вижу перед собой девушку, замотанную в кучу тряпья, которое напрочь лишает меня возможности оценить достоинства ее фигуры.

Девушка оглянулась.

— А эти глаза, — мечтательно произнес Монтинор. — Словно яркие звезды!

— М-да, ничего кроме глаз, собственно говоря, и не видно, — сказал Сиблак. — В толк не возьму, зачем ханутцы заставляют своих женщин носить коконы.