Роковое наследство

— Думаю, тут все ясно. «Она не ваша…» означает, что я — не ваша племянница. Так считал сеньор Олегариу. Когда же написал: «Фаусту любовник», то хотел сообщить вам, что я — любовница Фаусту.

— Так, понятно… — с волнением произнес Жеремиас. — А что означает фраза: «Тебя убьют»?

— Ну, это же очевидно, — не сумела скрыть раздражения Рафаэла. — Сеньор Олегариу предупреждает, что вас собираются убрать.

— Я понял, — сказал Жеремиас. — Меня только интересует, кто готовит убийство?

— Вероятно, тот же человек, который убил сеньора Олегариу, — ответила Рафаэла.

— А точнее? — настаивал Жеремиас, глядя на нее угрожающе.

— Доктор Фаусту, — произнесла она с явным облегчением, а Жеремиас, наоборот, еще больше помрачнел.

— Значит, все, что написал Олегариу, — правда? Он вас разоблачил, и за это вы его убили?

— Я тут ни при чем, дядя! — испугалась Рафаэла. — К убийству я не имею никакого отношения! Фаусту привязался ко мне, когда узнал, что я — ваша племянница и наследница. Из-за наследства он и хотел на мне жениться. Вот почему я без восторга принимала его ухаживания.

— Но все-таки принимала! — напомнил ей Жеремиас. — Зачем? Почему не сказала мне о корыстных планах Фаусту?

— Не хотела с ним ссориться. Ведь он единственный был убежден, что я — ваша племянница. А сеньор Олегариу сомневался во мне…

— Но если Фаусту его убил, значит у Оллегариу были какие-то веские доказательства?

— Никаких доказательств у него не могло быть, потому что я — Мариеты Бердинацци, дочь вашего брата Джакомо! — твердо произнесла Рафаэла. — Он просто сомневался и мог уговорить вас не подписывать завещание в мою пользу. А Фаусту хотел получить наследство как можно скорее. Поэтому он сначала убрал вашего друга, а потом, после того как вы подпишете завещание, собирается отравить вас.

— Но если ты не сообщница Фаусту, то почему до сих пор молчала? Почему не предупредила меня о готовящемся убийстве, как это сделал Олегариу? Не потому ли, что ты тоже заинтересована в моей смерти?

— Нет, дядя! Я не решалась вам сказать, потому что Фаусту мне угрожал. Я боюсь его! Да и вы бы мне не поверили. А теперь, когда появилась еще эта записка, мне было легче открыться.

— А если б Олегариу не успел ее написать? Ты бы и дальше ждала, когда меня убьют?

— Нет! Я хотела вооружится надежными уликами против Фаусту и потом вам все рассказать. А если бы мне не удалось их раздобыть, то я бы просто ушла тайком из вашего дома и оставила письмо, в котором написала бы всю правду о Фаусту. А уж вы бы сами решили, верить мне или не верить.

— Ладно, считай, что сейчас я тебе поверил, — сказал Жеремиас. — И не бойся Фаусту.

Затем он пошел в свой кабинет, где его ждал Валдир, и все только что услышанное пересказал детективу.

Тот посоветовал Жеремиасу не торопиться с оформлением завещания, поскольку теперь все больше склонялся к мысли, что Мариета — самозванка и что в сговоре с Фаусту она была с самого начала, еще до появления здесь.

Жеремиас же в свою очередь попросил его не устраивать очной ставки между Мариетой и Фаусту.

— И вообще не говорите ему пока о ее показаниях, — добавил он. — Мы с Жудити хорошенько понаблюдаем за этой парой и выясним, действительно ли Мариета боится Фаусту.

— Ваш план небезопасен, — предупредил его Валдир. — Но у меня, к сожалению, нет улик для ареста Фаусту. Показания Мариеты и записка Олегариу он вправе будет назвать голословными обвинениями, поклепом. Так что вы будьте осторожнее не только с Фаусту, но и с Мариетой. Она ведь может получить наследство и без завещания — как ваша родственница. Правда, ей придется разделить его с Бруну Медзенгай и его детьми.

— Этого я не допущу! — заявил Жеремиас.

— Вы так ненавидите Медзенгу, что предпочтете все отдать аферистке? — изумился Валдир. — А вдруг она вынашивает коварный замысел, какой и не снился Фаусту? Ведь адвокат уже фактически выведен из игры: выдав его нам, Мариета тем самым отказалась и от брака с ним. Стало быть, Фаусту нечего рассчитывать на наследство. А чтобы он не досаждал своими угрозами, Мариета может, простите, расправиться с вами, а пушку подбросить Фаусту, чтобы на сей раз против него имелось достаточно улик.

Жеремиас задумался, сверяя логические строения Валдира со своей интуицией. Затем твердо ответил:

— Нет. Вы заблуждаетесь в своих предположениях. Я еще могу допустить, что Мариета — самозванка, но она не способна на убийство! Поверьте, я немного разбираюсь в людях.

— Охотно верю, — улыбнулся Валдир. — И что вы в таком случае думаете о Фаусту?

— За него бы я не стал ручаться, — с сожалением произнес Жеремиас.

Жудити, не спускавшая глаз с Рафаэлы, вскоре доложила хозяину, что слышала, как Фаусту действительно угрожал девушке.

— Она его очень боится, — заключила Жудити.

— Что ж, это скорее отрадная новость, чем печальная, — сказал Жеремиас, немало удивив служанку.

Когда же к нему обратилась взволнованная Мариета и попросила хотя бы уволить Фаусту, чтобы он был подальше от их дома, Жеремиас ответил ей: