Роковое обещание

Один из констеблей попросил Манчини вытянуть вперед руки. Казалось, что эта просьба вывела мужчину из того состояния ступора, в котором он пребывал.

– Вы должны быть чертовски…

– Уверяю вас, что мы не шутим, – заверила его Ким, пока эксперты во главе с Митчем входили в дом. – И смотрите не пропустите эти кроссовки «Рибок»! – крикнула она им через плечо.

– Вы не можете меня арестовать, – брызгал слюной Джованни. – У вас нет никаких доказательств. И не может быть, потому что я этого, твою мать, не делал.

Слегка улыбнувшись, Ким распорядилась, чтобы Манчини увели в машину.

– Ну что, готова? – спросил Брайант.

– Только гляну, что здесь есть, – инспектор прошла через переднюю.

Она открыла дверь в спальню слева от себя. В комнате царили бардак и грязь, как будто в ней жил тинейджер. В нос ей ударили ароматы застарелого пота и даже испортившейся еды. Форма санитара, висевшая на ручке шкафа, подтвердила, что комната принадлежит Джованни.

«Ну что ж, ребята, удачной вам охоты», – подумала инспектор о криминалистах, закрывая дверь.

Комната напротив была, в отличие от первой, чистой и прибранной. Двуспальная кровать застелена, нигде никаких следов грязи.

– М-м-м, немного странно, правда? – обратилась Ким к Брайанту. – Кажется, эти двое очень близки, и в то же время, как только его сын попал в серьезную переделку, Манчини-старший немедленно исчез…

Глава 83

Прежде чем войти в допросную № 1, Ким перевела дыхание. Если повезет, то она сейчас закроет дело, которое было не так просто раскрыть. И длинное и подробное признание, полученное в пятницу, в самом конце рабочей недели, было именно тем, чего ей так не хватало.

Джованни, закованный в наручники, в одиночестве сидел у стола.

Инспектор тоже села, включила магнитофон и громко и четко назвала в микрофон себя, Брайанта и Манчини как лиц, присутствующих на допросе.

– Джованни Манчини, прошу вас подтвердить, что вы отказались от своего права иметь адвоката во время данного допроса, – обратилась она к задержанному.

– Я не сделал ничего плохого, – ответил он.

– Не могли бы вы ответить на вопрос, мистер Манчини? – не отставала от него Ким.

– Да, я отказался от своего права, – Джованни закатил глаза. – Потому что не сделал ничего плохого, – повторил он, повернувшись прямо к магнитофону.

Несколько мгновений Стоун изучала его, ожидая, когда в комнате установится тишина.

– Мистер Манчини, где вы были в понедельник вечером? – задала она первый вопрос.

– Я уже говорил. Я… мы были дома.

– Может быть, вы подумаете и попробуете ответить еще раз? Вспомните, чтобы я была уверена, что мы говорим об одном и том же дне.

– Мы были дома, – Манчини покачал головой. – Я и мой Па. Вместе.

– Спасибо, что вы ответили и за своего отца, но у меня есть свидетель, который утверждает обратное.

– Ваш свидетель или ошибается, или врет, – Манчини покраснел.

– На моего свидетеля можно положиться во всем, что касается вас, мистер Манчини.

– Но вы же не пытаетесь примерить на меня убийство этой задницы. – Джованни покачал головой и попытался сложить руки на груди. Только потом он понял, что это ему не удастся.

– А во вторник вечером? – спросила инспектор, подумав о том дне, когда Сола Корделла вынесли с дороги. – Я имею в виду поздним вечером.

– Не помню. – Он пожал плечами. – Много времени прошло. Может, телик смотрел…

– А вы вообще когда-нибудь выходите из дома? Чтобы купить еду, сигареты?

– Не курю и никогда не выхожу из дома.

– Вы в этом уверены?

– Ага.

У Ким возникло подозрение, что за подтверждением этих слов ей вновь придется обратиться к соседке, которая, казалось, лучше самого Манчини помнит, что и когда он делал. А еще ей показалось, что на вопрос о его местонахождении в момент убийства Наты Мэнселл и ее матери Манчини ответит ей то же самое.

Пора менять вектор допроса.

– Мистер Манчини, мы можем найти на одежде в вашем доме голубые волокна – скажем, с тряпки для уборки?

– Это вроде тех, что используются в больницах, – Джованни нахмурился, – из микрофибры или чего-то в этом роде?

– Именно, – ответила детектив.

– Наверное, сможете, – задержанный снова пожал плечами. – Мой отец иногда приносит… – Замолчал, как будто только что понял, что это, в сущности, было фактом воровства, в чем его отца и обвинил доктор Корделл. – А к чему это вы? – задал он встречный вопрос.

– Мы полагаем, что эти волокна могут совпасть с теми, которые были найдены на ране доктора Корделла, а кроме того, на трупе Филлис Мэнселл, матери Наты Мэнселл, которая была свидетельницей по делу об обвинении вашего отца.

– Э нет, подождите-ка! – громко запротестовал Манчини. – Кто, черт побери, эта Филлис, или как там ее…

– Я только что объяснила вам, что она – убитая мать Наты Мэнселл, хирургической сестры больницы Рассел-Холл, которую нашли вчера с почти тридцатью ножевыми ранениями. Но о ней мы поговорим позже. Сейчас нас интересует доктор Корделл.

Задержанный медленно побледнел.

– Ладно, если вы не можете ответить на этот вопрос, то, может быть, расскажете мне о ваших любимых кроссовках «Рибок»? Они ведь принадлежат вам?

– Конечно. Я не вор какой-нибудь.