Роковое сходство

– Buona notte <Спокойной ночи (ит.).>.

Женщины обменялись сердечными улыбками. Каждая знала лишь по нескольку слов на языке другой, но им этого вполне хватало, чтобы объясниться друг с другом.

Тяжело вздохнув, Анна откинула голову на спинку кресла. Глаза она держала открытыми, потому что стоило ей их закрыть, как перед ней появлялось лицо Броуди. Он оказался верен своему слову и все время после визита Миддоузов держался от нее на расстоянии. Она вспомнила, как он сказал ей об этом и как в первый момент на нее совершенно неожиданно обрушилось разочарование.

Слава богу, с тех пор у нее было время одуматься, и теперь она ничего не испытывала, кроме облегчения, потому что Броуди все-таки решил вести себя с ней, как подобает джентльмену по отношению к леди. Однако внутренняя честность не позволила ей бесконечно скрывать от себя правду: в тот вечер она очень хотела бы, чтобы он отнесся к ней как мужчина к желанной женщине.

Анна встала и принялась беспокойно расхаживать взад-вперед по турецкому ковру перед громадным письменным столом в стиле рококо. Разве можно вести себя так глупо? И рискованно. Не говоря уж о том, что такое поведение неприлично и противоречит всем понятиям о чести и морали, которым ее учили с детства.

Были у нее и более эгоистические соображения: она боялась боли, которую мог бы причинить ей затеянный наспех и украдкой роман с мистером Броуди. Ведь что бы ни случилось в Неаполе, через несколько дней он все равно уедет. Для него эта связь оказалась бы всего лишь очередной интрижкой, а ей за свою опрометчивость пришлось бы расплачиваться всю жизнь. Поэтому Анна была ему благодарна: он повел себя как порядочный человек и все расставил по своим местам. Как ни странно, она вовсе не была уверена, что сумела бы сделать это сама.

И все же… что происходит? Неужели ей, Анне Журден-Бальфур, в самом деле грозит опасность утратить власть над своими чувствами, которые она всегда умела держать в узде? Мало того, она даже не подозревала, что способна испытывать подобные чувства! Но все имеет свои пределы, в том числе и честность: Анна не решилась сделать опасное признание даже себе самой и с бессознательной поспешностью отбросила тревожную мысль, чреватую непредсказуемыми последствиями, не додумав ее до конца.

Ее возлюбленным – единственным, какой у нее когда-либо был и будет, – является Николас, и всякие греховные мысли о его брате только позорят и его, и ее. Бесполезно и недостойно предаваться нескромным фантазиям. Остановившись посреди комнаты и прижав стиснутые руки к груди, Анна дала обет. Она дождется возвращения Эйдина, Билли и Броуди. Разумеется, они вернутся с пустыми руками. И тогда она навсегда распрощается с мистером Броуди и навсегда выкинет его из своей памяти.

* * *

Восемь склянок. Полночь. Похоже, он опаздывает, если, конечно, встреча действительно назначена. Гулкий стук еще чьих-то шагов донесся до него сквозь туман. Броуди насторожился, но жалкая фигура, возникшая из тумана, могла принадлежать только портовой проститутке. Он отрицательно покачал головой, услыхав ее предложение, стряхнул ее цепкие пальцы со своего рукава и продолжил путь.

Складские и конторские помещения – обшарпанные и унылые, как в любом порту, где ему приходилось бывать, – тянулись слева от него. Ни одно окно не светилось. Справа стояли у причалов парусники, яхты, баркасы и пароходы – большей частью темные. Редкие корабельные фонари тускло светили в тумане. Впереди послышалось нестройное пение; несколько секунд спустя из тумана вынырнула кучка пьяных матросов.

Огоньки плясали на маслянистой воде у самого берега, а дальше клубился сплошной серый туман. Броуди миновал одиннадцатый причал и замедлил шаги. О’Данн сказал ему, что тот, с кем он должен встретиться в полночь, будет ждать его на двенадцатом.

Место оказалось темным. И пустым. Хотя нет – подойдя поближе, он заметил привязанную шлюпку, до нелепого маленькую в широком ложе причала. Броуди вытащил кисет и свернул папироску. «Если кто-нибудь спросит, – подумал он мрачно, – я скажу, вернее, Ник скажет, что недавно пристрастился к курению». Женитьба его доконала.

Он выдохнул дым в плотный от тумана воздух и стал думать о вдове своего брата. Если выяснится, что Ник был вором, интересно, кому будет больнее – ей или ему самому? Ах, Энни, Энни. Игра, в которую они играли, подходила к концу. Вернется ли она вместе с ними, когда О’Данн повезет его обратно в Англию, в тюрьму? А может, она останется в Италии и вернется позже, одна? В любом случае время, которое им суждено провести вместе, уже на исходе.