Роковое влечение (СИ)

Я проснулась в узком помещении с большим окном и низким потолком. Покрутив головой, лишь через какое-то время осознала, что круглое отверстие в корпусе — это иллюминатор, а лежу я в каюте огромного военного корабля. В гладкой поверхности стен, покрытых лаком, отражались мои запутанные волосы и худое, измождённое лицо. Я себя не узнала. Зеркал на необитаемом острове не было, и сейчас я увидела реальную картину: на меня смотрела истощенная, уставшая женщина — оголодавшая дикарка. А Тони видел меня такой каждый день. Где сейчас мой пират? Что с ним случилось? Сердце ныло от тоски.

Вздохнув и потерев лицо руками, я попыталась успокоиться. Каюта выглядела совсем новой, складывалось ощущение, что до меня на этой двухъярусной койке, накрытой белоснежными простынями, никто никогда не спал. Чисто, свежо, мягко и удобно, а на душе кошки скребли. Причина моего беспокойства находилась на этом же корабле, но что-то мне подсказывало, что меня и близко к нему не подпустят.

Я поставила перебинтованные ноги на пол, но дискомфорта или токающей боли не ощутила. Похоже, местные врачи неплохо подлатали мои раны, обколов обезболивающими и снотворным. В овальную дверь с высоким порогом постучали, и я ответила на русском, не слишком заморачиваясь.

Молодой человек в пятнистой форме цвета хаки и тяжелых армейских ботинках принес мне еду на большом металлическом подносе. В пластиковом белом лотке, состоящем из нескольких секций, лежала кучка желто-белой массы, напоминающая омлет, две сосиски и тост щедро покрытый джемом. Увидев обычную, человеческую еду, я подавилась от обильного слюноотделения.

— Напротив есть уборная, — произнес он на ломанном английском.

Голова закружилась от мысли, что я могу сходить в нормальный туалет. Но я переживала за Антонио.

— Скажите, я мог увидеть мужчину, с которым меня нашли на острове?

Военный опустил голову и вышел, ничего не ответив. Я поковыляла за ним, аккуратно ступая перебинтованными ногами.

Но солдат никуда не ушел. Он стоял у двери, по стойке смирно, скрестив руки за спиной. И когда я попыталась выйти, сделал резкий шаг и открыл дверь в туалет, как бы намекая, что мне можно только туда.

— Я должна найти его! — сделала я аккуратный шаг вправо. — Я просто поговорю и все.

Он отрицательно мотнул головой.

— Это военный корабль, мадам. До прибытия в порт, вы должны находиться в каюте.

Он больше не улыбался и голос звучал твердо, а когда я попыталась сбежать, и вовсе взял под локоть и вернул на место, закрыв дверь.

— Хотя бы скажи, что он в порядке?!

Ответом мне была тишина. Просидев какое-то время у круглого окна, где за толстым стеклом виднелась лишь бескрайняя гладь океана, я решила поесть. После чего все-таки сходила в туалет и кое-как умылась. Со своим новым знакомым больше не общалась, так как поняла, что он мой стражник, а не друг.

В течение дня ко мне приходили медсестры и врач. В медпункт больше не водили, думаю, мой новый «друг» доложил, что я пыталась найти Антонио, поэтому они принесли свой медицинский чемоданчик ко мне в каюту, решив не таскать лишний раз по кораблю любопытную русскую. Делать было нечего, поэтому я топталась от иллюминатора к двери, считая синие полоски на полу.

От мысли, что Антонио могут пытать, физически или эмоционально, все моё нутро холодело. Я должна была знать, что с ним все хорошо. Но если они считали его преступником, то ему не поздоровится. Они могли бы спросить у меня, но никто не интересовался, как именно мы оказались на острове. А ещё неплохо было бы прояснить, что это за корабль и куда нас везут. Мои вопросы военные упорно игнорировали.

Наконец-то в иллюминаторе появились порт и пришвартованный к выносному пирсу крейсер. Не успел корабль причалить, как за мной пришли какие-то люди, сообщив, что на земле меня ждёт представитель российского посольства. Именно русские отвезут в больницу, где меня осмотрят ещё более тщательно, возьмут анализы. А затем посольство организуют мою отправку на родину.

— Сколько можно меня осматривать? Мне нужно поговорить с Антонио! — огрызнулась я.

Мужчина и женщина переглянулись, перебросившись несколькими фразами по-индонезийски. «Плавучая тюрьма» окончательно стала на якорь. И мне выдали странную белоснежную одежду, по всей видимости, сшитую из остатков простыни. Всучили что-то вроде костылей, и в сопровождении двух военных я поковыляла к выходу.

— Пожалуйста, позвольте мне просто поговорить с ним, мне очень нужно. Разве вы не должны помогать иностранным гражданам, хотите денег? У меня есть сбережения дома, я вышлю вам.

Но меня продолжали игнорировать, мы спустились на самый нижний ярус корабля. Стоя на палубе и наблюдая за подготовкой трапа, я обернулась.

Взглянув вверх, туда, где торчали дула орудий. Сердце остановилось, гулко стукнуло раз, потом еще один, накладывая удар на другой, гулко отдаваясь болью в висках. На два яруса выше, в окружении нескольких военных, стоял Антонио. И он не был прикован или связан, на нем не было даже наручников.