Роковой поцелуй

Вздрогнув от неожиданности, девушка обернулась и увидела перед собой джентльмена, в котором тотчас же узнала одного из тех двоих, что вошли вслед за Красавчиком. В руке мистер держал ее веер.

Джудит приняла свою безделушку, одарив его словами благодарности и свойственным ей прямым и открытым оценивающим взглядом. То, что она увидела, ей понравилось. Джентльмен был среднего роста, со светло-каштановыми волосами, причесанными в стиле «а ля Брут»[48], а лицо его, пусть и не особенно красивое, оставляло приятное впечатление. Губы, казалось, были готовы сложиться в улыбку; в ясных серых глазах таился острый ум; выразительность лицу придавали также густые брови. Одет он был весьма хорошо, но при этом настолько ненавязчиво, что Джудит затруднилась бы описать его наряд.

Он ответил ей столь же насмешливым и лукавым взглядом.

– Я вижу перед собой мисс Тавернер, не так ли? – осведомился он.

Она отметила, что и голос у него оказался очень приятным, а манеры – скромными и ненавязчивыми. Посему девушка ответила ему по-дружески:

– Да, это я – мисс Тавернер, сэр. Не представляю, правда, как вы меня узнали, поскольку раньше мы с вами не встречались.

– Да, целую неделю меня не было в городе, – отозвался он. – Иначе я, естественно, нанес бы вам визит. Ваш опекун – мой добрый друг.

По мнению мисс Тавернер, подобное обстоятельство вряд ли свидетельствовало в его пользу, но она ограничилась тем, что сказала:

– Вы очень добры, сэр. Но откуда же вы меня знаете?

– Вас мне описывали, мисс Тавернер. Я не мог ошибиться.

На щеках ее выступил легкий румянец; она подняла глаза и пристально взглянула на него.

– Быть может, это был мистер Миллз, сэр?

Одна из его выразительных бровей взлетела ко лбу.

– Нет, сударыня, не мистер Миллз. Но могу я спросить – если вы не сочтете это невежливым – что заставляет вас так думать?

– Мистер Миллз взял себе за правило описывать меня стольким своим знакомым, что подобное предположение с моей стороны было вполне естественным, – с горечью призналась Джудит.

– Вот как! – Он окинул ее проницательным взглядом. – Призна́юсь вам, я очень любопытное создание, мисс Тавернер. Надеюсь, вы расскажете мне, что вас так рассердило, – сказал он.

Джудит улыбнулась.

– Я знаю, не должна делать этого. Но предупреждаю вас, сэр, что разговаривать со мной нынче не в моде.

На сей раз обе его брови взлетели ко лбу.

– По утверждению мистера Миллза? – полюбопытствовал джентльмен.

– Да, сэр, насколько я понимаю. Мистер Миллз был настолько любезен, что окрестил меня Молочницей, равно как и заявил: ни один светский человек не сможет вынести… моего общества. – Она постаралась, чтобы эти слова прозвучали легко и непринужденно, но добилась лишь того, что ее негодование прорвалось наружу.

Он пододвинул к себе стул.

– Позвольте заверить вас, мисс Тавернер: вам нет ни малейшей нужды позволять, чтобы оскорбительное высокомерие мистера Миллза причиняло вам хоть какие-то неудобства. Я могу присесть рядом с вами?

Она кивком головы выразила согласие; ей оставалось только порадоваться тому, что он изъявил подобное желание. Быть может, на нем и не было зеленого с блестками сюртука и весь Лондон не ходил перед ним на задних лапках, но она предпочла бы поговорить с ним, чем с каким-нибудь денди. Джудит откровенно заявила:

– Я все прекрасно понимаю, и это меня ничуть не огорчает. Но, по правде говоря, ужасно злит. Понимаете, мы – я и мой брат – никогда не бывали в Лондоне раньше, и потому мы очень хотели… войти в высшее общество. Но, как мне теперь представляется, это самое общество вполне солидарно с мистером Миллзом – хотя очень многие люди, разумеется, были с нами весьма добры и любезны.

– Знаете, мисс Тавернер, из разговора с вами я понял, что отсутствовал в городе намного дольше, чем полагал, – заметил джентльмен, напустив на себя комически-растерянный вид. – Когда я уезжал из Лондона в Чевели[49], уверяю вас, мистер Миллз еще не задавал тон в обществе.

– О, – возразила она, – вы не должны думать, будто я не знаю, кому это по силам. Мне буквально все уши прожужжали этим Красавчиком Бруммелем! Мне говорят, что я должна всеми силами добиваться его расположения, если хочу иметь успех в обществе, но я заявляю вам откровенно, сэр: у меня нет таких намерений! – Заметив легкое недоумение в его глазах, девушка с вызовом добавила: – Мне очень жаль, если он тоже приходится вам другом, но я уже приняла решение: меня не интересуют ни его хорошее мнение, ни покровительство.

– Мне вы можете излагать свое мнение о нем совершенно свободно, – серьезным тоном уверил ее собеседник. – Но что же он такого сделал, чтобы заслужить ваше презрение, сударыня?

– Да вы только взгляните на него, сэр! – сказала Джудит, многозначительно переводя взгляд на живописную фигуру в другом конце зала. – Сюртук с блестками! – с невыразимым презрением протянула она.

Он проследил за ее взглядом.

– Совершенно с вами согласен, мисс Тавернер. Хотя я лично не рискнул бы назвать это сюртуком.