Роковой романтизм. Эпоха демонов

Романтизм очень ярко проявился в садово-парковом искусстве. По мнению академика Д. С. Лихачёва, именно в поэзии садов и парков дает знать о себе поэзия в своем истинном понимании. Если слово — это знак, то роль знака в искусственно разбитом саду и парке начинает играть та или иная деталь декора, то или иное строение, беседка, грот и т. д. Садовое искусство не только само по себе представляет некоторый синтез искусств, испытывает на себе воздействие философских, поэтических, живописных, архитектурных идей, но активно отражается в многосторонней жизни культуры, живет в произведениях поэзии, прозы, живописи. Из всех стилей садово-паркового искусства романтизм, может быть, больше всего способствовал выявлению эстетической стороны природного материала.

Романтизм не просто сохранял природу, но также преобразовывал ее, как преобразовывали природу и все другие стили в садах и парках. Различие заключалось, однако, в том, что это преобразование было наименее «насильственным». Тема свободы затрагивает каждый из элементов садово-паркового искусства Романтизма. Свобода — это отсутствие ограничений! Пейзажный парк словно начинает протест против всяких ограничений свободы. Искусственные преграды между человеком и природой, между садом и дикой местностью становятся недопустимы. Сад должен открывать виды на окружающую местность. Таким образом, дом и парк сливаются с Природой в единый живой организм. Она становится целостной, как и надлежит быть. Так как любоваться красотой предмета можно только в целостном его пребывании. Отсюда и еще одно определение романтического парка — это парк пейзажный. За кажущейся дикостью и неухоженностью на самом деле скрывается точный расчет, в котором учитываются все мелочи, вплоть до пород деревьев, до устья реки, которая начинает течь так, как это задумал художник, то есть по искусственному руслу, до одинокой березки, растущей на холме, на фоне бескрайнего неба. Только ничто здесь не должно быть нарочитым и искусственным. Говоря словами герцога д’Аркура: «Искусство состоит в том, чтобы скрывать искусство». У посетителя парка невольно создается впечатление, что он созерцает «живой» пейзаж, творение какого-то полностью растворившегося в своем шедевре художника. Отсюда и название — пейзажный. Картины Клода Лоррена и Никола Пуссена, известных художников-романтиков пейзажистов, очень часто становились образцом для воспроизведения их пейзажей, что называется, вживую.

Но если живопись этих мастеров фиксировала красоту природы в какой-то один определенный момент дня и года, то пейзажи, воспроизведенные мастерами садово-паркового искусства, обретали истинную свободу: они оживали, словно сходили с полотен, и начинали меняться в течение одного дня, по-разному освещаемые солнечными лучами и в зависимости от времени года. Павловский парк «Белая береза», созданный театральным художником П. Гонзаго, представляет собой пейзажный парк с лужайками, перелесками и потрясающей системой дорожек, которая начинается из центра парка, где находится круг берез и восемь радиальных дорожек от него. Прямолинейность дорожек искусно скрыта от глаз деревьями. Парк «Белая береза», в котором почти нет построек и нет ни одного экзотического растения, — яркий пример пейзажного преобразования природы в период романтизма. Все в этом парке напоминает театральную декорацию, автор, будто, следует известной фразе Шекспира: «Весь мир — театр, и люди в нем актеры». И мы смотрим на это представление как бы со стороны, как «души смотрят с высоты на ими брошенное тело». Быстротекущее Время и Вечность — вот драматический конфликт романтического парка.

Именно быстротекущее Время, с одной стороны, и становилось главным объектом внимания мастеров садово-паркового искусства. Оказавшийся в таком парке человек должен был испытывать грусть, меланхолию, ностальгию и даже мировую скорбь. Все зависело от его внутреннего состояния. Парк и душа созерцающего как бы настраивались на общую волну. Парк оживал в чувствах того, кто оказался во власти его очарования. Человек, попадая в это искусственно организованное пространство, начинал меняться. Его внутренний мир оказывался подобен ртути, живому металлу, форму которому придавали извилистые тенистые аллеи и неожиданные «взрывы» внезапно представившихся взору открытых пространств. Мемориальная символика парка, вводимая через элементы: мавзолеи, гробы, урны, опрокинутые факелы, — связана с темой жизни и смерти.