Роковой романтизм. Эпоха демонов

• Контролер: потребность — контролировать ситуацию, располагать полной информацией, иметь власть и влияние. Как мы уже сказали ранее, чаще всего человек сочетает в себе несколько основных потребностей. Если говорить о романтическом типе личности, то это артист и контролер-манипулятор в одном лице.

Итак, начнем с артиста. Самое главное для человека этого типа — впечатление, которое он производит на других людей. Для него с самого раннего детства важно, как его воспринимают и что о нем думают окружающие. Статус, уважение других — вот что движет всеми поступками этого человека. Всем своим поведением Артист стремится произвести хорошее впечатление на окружающих. Ш. Л. Монтескье писал: «Желание славы свойственно всем людям. Мы как бы умножаем свое существо, когда можем запечатлеть его в памяти других». Центр внимания Артиста — его собственное Я: как он выглядит, как воспринимается со стороны. Уникальность артиста заключается в том, что он видит мир как бы через себя, сквозь собственное состояние. И эта личностная характеристика Наполеона нашла чуть ли не философское подтверждение. «Я» в романтизме, по словам Б. О. Кормана, воспринималось не просто как ценность первого порядка, а, по существу, единственно возможная ценность, другой же человек выступал либо как абсолютное подобие «я» (его эманация и двойник) — и в этом смысле не обладал самостоятельным значением, либо оказывался противоположностью «я» — воплощением прозаической бездуховности, обывательской серости. Такой яркий философский индивидуализм был спровоцирован учением Э. Канта. Так, если Кант считал, что мы воспринимаем вещи не такими, какими они являются сами по себе, а познаем их и судим о них на основании априорных, то есть данных нам до всякого жизненного опыта, врожденных что ли, форм чувственности и рассудка (то есть мы воспринимаем состояние нашей души, находящейся под воздействием вещей, а не вещи сами по себе), то Фихте, приняв от Канта идею невозможности логического обоснования бытия, поставил акцент уже на понятии абсолютного творчества. Фихте утверждал, что мы полагаем или предполагаем вещи вне нас, поэтому, когда мы мыслим, то вместе с тем и творим собственный мир. Вот эта установка на экстраполяцию, то есть перенесение внутреннего мира на внешний и подчинение последнего первому, и стала основой романтического волюнтаризма. Наполеон по своему психическому типу личности был артистом. Эту черту прекрасно отметил Л. Толстой в своем романе «Война и мир». Сцена перед Бородинским сражением тому может быть ярким примером. Наполеон выставляет портрет своего малолетнего сына перед войсками и с удовольствием слышит крики «ура» своих гвардейцев. Он принимает перед боем пастилку от простуды, получает удовольствие от того, как слуги ухаживают за его холеным телом, и ему дела нет до того, что всего через несколько часов поле битвы будет обильно полито чужой кровью. Для него битва — это всего лишь театр военных действий, сцена, на которой должно дать знать о себе Его Величие. Известно, что Наполеон брал специальные уроки актерского мастерства у известного в то время трагика Франсуа Тальма (1763–1826). Это был самый знаменитый французский актер в наполеоновскую эпоху. Наполеон откровенно восхищался трагиком, игравшим Отелло и Гамлета, считая его совершенным актером, который использовал классические трагедии для воплощения его собственных мечтаний о величии. Актер вошел даже в личный круг Императора и ставил величественные представления о героизме Бонапарта, организовывал зарубежные турне. Таким образом, Наполеон денно и нощно прославлялся на сцене. Последний раз они встретились уже после трагических событий битвы при Ватерлоо. О том, как важно было для Наполеона ощущать себя артистом, говорит следующий факт. Всеевропейское признание пришло к любимому актеру императора в 1808 году. Собираясь на свидание с Александром I в Эрфурт, Наполеон сказал: «Тальма, я тебя повезу играть перед партером царей». Там, в Эрфурте, Тальма продемонстрировал Европе, по-видимому, все, чего может достичь искусство в мире политики. На представлении Вольтерова «Эдипа», когда Тальма в роли Филоктета произнес: «L’amitie de grand homme est un bienfait des dieux» (дружба великих людей случается по благословению божью), Александр I повернулся к Наполеону и демонстративно пожал ему руку. Очень показательный, кстати сказать, жест, характеризующий близкий тип личности Александра I и Наполеона, в них обоих Артист брал верх над политиком.