Роковые иллюзии

Документы НКВД показывают, что человеком, который являлся тайным крестным отцом кембриджской агентурной сети, был Александр Орлов. Филби удалось успешно замести следы. Никто никогда не заподозрил, что Орлов когда-либо бывал в Англии, и уж конечно ни один офицер МИ-5 никогда даже не намекнул — в частном ли или в официальном порядке, — что Орлов и был тем самым столь долго вычисляемым организатором одной из самых успешных шпионских сетей, которые когда-либо создавала советская разведка. Хотя на первом этапе контакт с Филби установил и не сам Орлов, но он курировал и в конечном счете нес ответственность за руководство работой Филби как полноправного агента советской разведки. Будучи резидентом НКВД, у которого часто отсутствовала связь с Москвой, Орлов на свою ответственность санкционировал последовательные действия, в результате которых движимый идеологическими соображениями молодой англичанин превратился в агента советской разведки, обладающего опытом и психологическими ресурсами для выполнения порученного ему задания внедриться в британскую разведслужбу. Орлов участвовал в привлечении к сотрудничеству и двух других завербованных из числа «трех мушкетеров», которые сформировали ядро кембриджской агентурной сети.

Филби сохранил в тайне имена тех, кто создавал кембриджскую сеть. Когда в 1968 году вышла в свет «My Silent War», Орлов был жив и поддерживал контакт с ЦРУ, которому так никогда и не удалось узнать, что он был создателем кембриджской шпионской сети, Как следует из его досье, в то время, далее по истечении тридцати лет своего изгнания в США, Орлов продолжал хранить важные секреты советской разведки, не выдав ни одного имени советских агентов внедрения, которыми он руководил. Филби не знал о том, что в то самое время, когда он писал тщательно отредактированную автобиографию, КГБ осуществлял тайную операцию, цель которой — разыскать Орлова, вступить с ним в контакт и убедить его вернуться в Москву. «Двойная измена» Орлова в тот период «холодной войны» послужила бы еще одним пропагандистским ходом в интересах советской разведки. Поэтому КГБ, проверявший каждое слово в его рукописи, не разрешил Филби, связанному жесткими правилами конспирации, далее намекнуть на то, каким образом он был завербован.

Эдит Тюдор Харт — таково было настоящее имя советского агента, который, как оказалось, и был тем самым недостающим звеном в процессе вербовки Филби. Эдит, как показывает ее досье, хранящееся в архивах НКВД, была больше чем просто оперативным работником. Она родилась в 1908 году в семье Сушицких и как бывший член компартии Австрии прибыла в Лондон в 1933 году, избежав судебного преследования за нелегальную партийную деятельность. Подобно своей подруге Литци Фридман, она во имя собственного спасения вышла замуж за англичанина, доктора медицины по имени Алекс Тюдор Харт, который сочувствовал Коминтерну. Будучи талантливым фотографом, снимавшим сцены из жизни бедняков в венских трущобах для журналов левого направления, она вскоре основала собственную лондонскую студию, которая приобрела большую популярность, специализируясь на изготовлении детских портретов[255].

Однако не за свое мастерство фотографа Эдит Тюдор Харт попала в лондонскую подпольную сеть НКВД. Как показывает ее досье, она активно участвовала в коммунистическом подполье в Вене в 1929 году и после прибытия в Лондон стала одним из заслуживающих доверия «охотников за талантами» лондонской «нелегальной» резидентуры. Ее работа заключалась в том, чтобы находить сочувствующих, которые, подобно Филби, были возможными кандидатами для вербовки. Будучи близорукой, в результате чего ее иногда критиковали за недостаточную осторожность, она тем не менее приобрела репутацию очень надежного и предприимчивого агента, выполнявшего важные задания Москвы[256].

Эдит Тюдор Харт была знакома с Литци Фридман по Вене и пригласила свою старую приятельницу на чашку чая вскоре после возвращения Филби в Лондон в мае 1934 года. Литци пришла с мужем, который в то время не мог ничем заняться, с нетерпением ожидая, примут ли его в ряды компартии. За чашкой чая супруги живо рассказывали о событиях, происходивших на венских баррикадах, очевидцами которых они были. Филби заявил, что приобретенный опыт более чем когда-либо укрепил его намерение найти какой-нибудь способ продолжить работу для партии в Англии, несмотря, добавил он, на бесцеремонное обращение с ним в штаб-квартире КПВ.