Роксана. Детство

Принц, вспомнив вкус полоскания для горла, поморщился, но промолчал. Замолчала и я. А что ещё говорить? Гости как-то незаметно разбрелись по пляжу. Хан остановился у кромки воды и смотрел в узкий проход между скалами, огораживающими бухту. Таир пинал камушки на том самом месте, где валялся три дня назад, гвардейцы растянулись в шеренгу, прикрывая наши спины.

А ко мне шёл посол Великорусской Империи, действительный статский советник коллегии иностранных дел граф Николай Иванович Горонцов. Мой потенциальный дед. Интересно, выпорет или на горох коленями поставит?

— Роксаночка-детка, ты как погорелец бездомный… Совсем без бабушки одичала. Беги в дом, приведи себя в вид достойный, а я тут с ханом погуляю пока, — нет даже оттенка недовольства или раздражения в голосе и мимике.

Это Глафирина безусловная любовь ко мне и на посла перекинулась, или он по сути своей человек добрый?

— Спасибо, деда Коля, — вырвалось вдруг у меня.

Поняв, что ляпнула совершенно неуместное, испугалась слов своих, подхватила обеими руками плед и рванула в дом.

Глава 17

Ульяна, осознав всю важность момента, бросилась помогать. Она тщательно, но аккуратно расчесала мне волосы, заплела в косы и венком уложила вокруг головы, закрепив шпильками.

— Не выбирай белое — слишком претенциозно и не по возрасту. Видела у тебя нежно-розовое платье, вот его и надень. И не морщи носик. Тебе надо срочно менять мнение гостей о себе. Сразу это сделать невозможно. Вылезла из кустов такая замарашка, а через полчаса снежинка хрустящая? Розовый цвет подчеркнёт твою наивность и непосредственность, и молю Триединого, чтобы хан забыл, как ты его встретила.

Для завершение образа художница скрутила из атласных ленточек в тон платья несколько розочек и украсила ими мою причёску. Поставила меня перед зеркалом, чтобы я смогла оценить результат её работы.

— Ульяна, мне очень нравится, — в отражении зеркала я поймала взгляд девушки. — Даже не думала, что цветом одежды можно менять впечатление. Спасибо, дорогая!

Художница понимающе улыбнулась, ещё раз поправила атласную розочку и пообещала:

— Если хочешь, я потом расскажу, как цвета и их сочетания влияют на чувства и эмоции людей. Со временем сама сможешь это делать с лёгкостью. А сейчас пойдём — гости, наверное, уже заждались.

Мы с Ульяной чинно спускались по лестнице, когда гвардейцы распахнули двери, пропуская в гостиную хана. Очень удачно получилось, обрадовалась я, не придётся извиняться за задержку.

И тут с лёгким хлопком в центре комнаты неожиданно открылся портал.

Такого я ещё не видела. Проходы, создаваемые артефактами, раздвигают пространство постепенно. Обязательное условие безопасности перехода — необходимо дождаться, когда края отверстия станут молочно-белого цвета, что означает стабильность соединения. Этот внезапный переход раскрылся мгновенно, без предварительного мерцания и лишней иллюминации.

Гвардейцы слаженно окружили хана и его в свиту охранным кольцом, ощетинившись кто холодным оружием, кто готовыми к бою фаерболами. Защищали, но не нападали.

А из портала, ни на кого не обращая внимания, согнувшись пополам, медленно пятясь задом, выполз мужик в форме. Он кряхтел от тяжести груза и беспрестанно приговаривал:

— Пихай, бля! — дергая при этом ременную петлю багажа.

В ответ ему кто-то невидимый с неменьшей экспрессией отвечал:

— Тяни, бля!

И через эти вопли пробивался встревоженный голос Глафиры:

— Господа, осторожнее! Господа, аккуратнее!

Все, кто был в помещении, замерли. Разумеется, кроме грузчиков. Они с громким и слаженным «эх, бля!» наконец-то втолкнули в гостиную близкого родственника нашего монструозного сундука — такого же большого и неподъёмного. Убедившись, что багаж пересёк черту перехода, мужик скомандовал:

— Мадамы, вперёд! — дождался, когда Глафира и Прасковья войдут в комнату, и шмыгнул назад. Эхом только долетело: — Прощевайте!

Действие заняло меньше минуты. Всё это время люди, с изумлением наблюдавшие за происходящим, только глазами хлопали. Но стоило порталу схлопнуться, все словно отмерли. Выдохнули облегчённо гвардейцы — никто не пострадал, отступили от хана сановники — не надо больше господина телами прикрывать. И я сорвалась с места.

Эх, жаль, что уже выросла и не могу, повиснув на шее бабушки, визжать от счастья. Но могу, забыв о том, что бегать по лестнице не безопасно, перепрыгивая через ступени, вмиг оказаться рядом, прижаться всем телом и выдохнуть:

— Приехала! — потом протянуть руку к Прасковье, приобнять её, и сказать чуть громче: — Как же я по вам скучала!

Век бы так стояла, не разнимая рук, но кто же даст. Всё изменило тактичное покашливание неслышно подошедшего Николая Ивановича и его напоминание:

— Дамы, у вас гости.

Бабушка сориентировалась мгновенно. Оторвалась от меня, осмотрелась, увидела хана и едва слышно скомандовала:

— Девочки, реверанс!

У нас получилось так, словно мы не один день репетировали синхронный поклон. К нашей троице присоединилась Ульяна и тоже не подвела. Была бы идеальная картинка, если бы не ящик, совершенно не вписывающийся в интерьер гостиной, но как есть.