Роль

Илзе села за рояль, положила руки на клавиши, заиграла Бетховена. Меланхолическая «К Элизе» звучала в ее исполнении слишком экзальтированно, даже истерично. Она смотрела в одну точку, вспоминая роковые слова доктора, подслушанные в клинике. В дверях появился Бежин. Илзе резко прекратила играть.

— Что?

— Любимая, — сказал Бежин, — мне кажется, ты не совсем точно расставляешь акценты. Зачем столько экспрессии? Эта музыка нежная, терпкая, словно воспоминание…

— Что ты делаешь?! — заорал Широков. — Этого не может быть! У Павлова абсолютно нет слуха! То есть, не было…

Бежин вытащил из уха назойливый жучок, небрежно сунул в карман, подставил к роялю стул и сел рядом с Илзе.

— Не надо так давить на форту, — объяснил он. — Людвиг Ван рассказывает о безвозвратно утраченной любви, но без надрыва. Он безмерно благодарен ей уже за то, что она просто была. Во вступительной части очень уместно использовать левую педаль.

Он заиграл. Илзе изумленно смотрела на него.

— Примерно так, — самодовольно сказал Бежин, блеснув зубом.

— Это тебя твои шлюхи научили? — спросила Илзе.

— Чему? — растерялся он. Илзе в бешенстве вскочила.

— Ты можешь делать что угодно, спать с кем угодно, пропадать днями и ночами, но этого, Павлов, я тебе никогда не прощу!

— Чего?

— Для меня у тебя слуха нет, а для них — Бетховен с акцентами? — На ее глазах выступили слезы.

— Ну, подожди… — Он встал, попытался обнять ее.

Она выскользнула, скрылась в ванной. Бежин подергал ручку.

— Милая, не сердись. Я вовсе не хотел тебя обидеть…

Илзе метнула взгляд на вентиляционную решетку и полезла под ванну. Патрон тускло блестел у стены, но дотянуться она не могла. Она встала, огляделась, изо всех сил дернула вешалку для полотенец. Услышав странный шум, постучал.

— Илзе, что случилось? С тобой все в порядке?

Не получив ответа, он с силой надавил на дверь, защелка отлетела. Илзе стояла на коленях, засунув голову под ванну. Это выглядела странно и соблазнительно. Ей удалось, наконец, достать блестящий предмет, она встала.

— Что это? — спросил Бежин.

Это был не патрон.

— Сережка потерялась… — Из глаз Илзе хлынули слезы.

Бежин улыбнулся ей, обнял.

— Наоборот, нашлась, малыш. Что же ты плачешь?

— Я ее так долго искала… И вторую выкинула со злости. — Нашла из-за чего рыдать. Купим другие.

— Отпусти меня! — Илзе вырвалась. — Конечно, ты все можешь купить! И всех…

— Ты такая красивая, — сказал Бежин.

— Ты опять?! — Лицо Илзе исказилось злобой. — Я не пустоцвет, слышишь?! Я проверилась со всех сторон. С этой стороны, я абсолютна здорова и могу рожать детей!

— Конечно, рожай, — разрешил Бежин. — Кто против?

— Ты! Или ты забыл, что мне говорил?

— Что?

— Что я не могу! А я могу — значит, не можешь ты! Есть вещи, которые нельзя купить!

— Конечно, — согласился он. — Успокойся, любовь моя…

Илзе задом пятилась из ванной.

— Ты думал, ты жеребец? А ты — мерин! Ха-ха! Бессмысленный оскопленный мерин!

Бежин шагнул к ней.

— Не подходи! — испугалась она. — Или я убью тебя!

Она так часто направляла на него пистолет, что сейчас ей казалась, что сжимает его, и растерялась, обнаружив в руках всего лишь сережку. Изо всех сил, Илзе швырнула ее ему в лицо, кинулась к двери. Бежин схватился за глаз.

— Любимая, за что?

— За что? — Илзе отворила дверь. — Ты еще спрашиваешь, за что?!

Бежин снова шагнул, но она со злорадной улыбкой оглушительно хлопнула перед его носом тяжелой железной дверью.

От оглушительного грохота Широков в студии подскочил на стуле и схватился за уши в наушниках. — Что случилось?

Бежин вставил в ухо жучок.

— Слышишь меня? Ты жив?! — спросил Широков.

— Жив… — Бежин стонал и тер пострадавший глаз.

— Ранен? Кто стрелял?! — Ранен, — подтвердил Бежин.

— А кто должен был стрелять?

— Ну, не знаю, — смутился Широков. — Никто не стрелял. Но если бы было из чего, я бы с тобой точно сейчас не разговаривал. Похоже покойник был порядочной свиньей.

— Похоже, — подтвердил Широков. — Так что случилось?

— Ничего. — Бежин вздохнул. — Она ушла.

Илзе нажала кнопку лифта. Огонек не зажегся. Она надавила снова, прислушалась — лифт не работал. Она почти ничего не видела, сбегая по лестнице, и с разбегу наткнулась на рабочего в синей униформе, идущего навстречу.

— Вы лифтер? — напористо спросила она, пытаясь прочитать надпись на куртке.

— Я из бюро по обслуживанию, — с достоинством сказал Левко.

— Какая разница? Почему не работает лифт?

— Плановая профилактика, — объяснил Левко.

— Если плановая, то почему ее не делать ночью, когда люди спят?

— Работники бюро тоже люди, — обиделся Левко. — По ночам им тоже хочется спать.