Роль читателя. Исследования по семиотике текста

Но поскольку подобные факты могли бы вовлечь героя в события, способные повлиять на его будущие действия, данная «история» завершается намеком на то, что все это Супербою лишь приснилось. Как бы в развитие этой идеи возник и еще более оригинальный прием: прием воображаемых рассказов (imaginary tales). Нередко сами читатели «заказывали» авторам комиксов интересные повороты сюжета. Почему бы, например, Супермену не жениться на журналистке Лоис Лэйн, которая так давно его любит? Но если бы Супермен действительно женился на Лоис Лэйн, то это был бы для него, разумеется, шаг к смерти, поскольку женитьба – еще одно необратимое обстоятельство. Тем не менее необходимо было постоянно искать новые стимулы и мотивы повествования и удовлетворять потребность публики в приключениях. И вот появляется «история» о том, «что было бы, если бы Супермен женился на Лоис Лэйн». Все драматические потенции этой предпосылки развертываются в полной мере, а в конце читателю объявляют: «Учтите, это была “воображаемая” история; на самом деле ничего такого не происходило»[215], хотя, следует подчеркнуть, обоих полов), но не пренебрегает совместными действиями и со своей кузиной (Супергёрл). Нельзя также сказать, что «авансы» со стороны Лоис Лэйн (или со стороны Лэйны Лэнг, школьной подруги и соперницы Лоис) он отвергает с отвращением женоненавистника. Скорее он проявляет смущение обычного юноши, пребывающего в матриархальном обществе. С другой стороны, наиболее дотошные филологи не проглядели несчастную любовь Супермена к Лоис Лемарис, которая, будучи русалкой, могла бы предложить ему лишь совместную жизнь под водой, своего рода изгнание в рай, от которого Супермен вынужден отказаться из чувства долга, в силу насущности стоящих перед ним задач. Привязанности Супермена имеют платонический характер; этот герой как будто связан обетом целомудрия, который обусловлен не столько его собственной волей, сколько самой природой вещей, уникальностью его ситуации. Если мы хотим найти структурные причины для этого нарративного факта, то не можем не вернуться к вышеизложенным наблюдениям: «парсифализм» Супермена – это одно из условий, которое не дает ему себя «тратить», защищает его от событий (и, следовательно, от течения времени [the passing of time, decorsi temporali]), связанных с эротическими увлечениями.}.

Таких воображаемых рассказов (imaginary tales) в историях о Супермене много; и столь же много нерассказанных рассказов (untold tales), т. е. «историй», повествующих о событиях уже поведанных, но о которых было поведано с некоторыми «опущениями», так что о них повествуется вновь – но уже с другой точки зрения и с освещением «опущенных» аспектов. В результате такой массированной бомбардировки событиями, не связанными между собой никакой логикой, никакой внутренней необходимостью, читатель (конечно же сам того не осознавая) теряет представление о временной последовательности. Вместе с Суперменом он становится обитателем воображаемого мира, в котором, в отличие от нашего, причинно-следственные связи не открыты, не разомкнуты (А влечет за собой В, В – С, С – D и так до бесконечности), а закрыты, замкнуты (А влечет за собой В, В – С, С – D, a D вновь возвращает к А) – и уже нет смысла говорить о том порядке времени, исходя из которого мы обычно описываем события макрокосма[216].