Роль любимой женщины

— Мне это не будет удобно, — веско сказал Григорий. — Дело — это не проходной двор и не площадка для нелепых экспериментов. Леша, года не прошло с тех пор, как погиб твой отец, а я перестал тебя узнавать. Ты не похож больше ни в чем на Валентина. Ты позволил себе стать непохожим на своего отца, который так старался воспитать тебя сильным человеком. Мужчиной. Никто так хорошо не понимал Валентина, как я. Никто так подробно не рассматривал ваши отношения: они имели отношение к делу, они были условием моего главного уравнения. Что будет, если вдруг… Если вдруг случится то, что случилось. И вот теперь я решил, что имею право дать тебе совет. Даже не совет. Это уже поздно делать. Я воспользуюсь своим правом диктата. Правом, которое дал мне твой отец. Я приказываю тебе — вернись к работе. Не формально, не для отсидки часов в кабинете. Тебе никто не будет помогать. Войди во все, что ты упустил. Даю тебе максимум неделю. Я могу разгрести запущенные тобой проблемы, но я не стану этого делать. Мне не нужен сотрудник, не способный справиться с самой тяжелой задачей. Тебе сейчас не нужна работа, на которой ты получаешь большую зарплату ни за что. Это желание отца, а ведь он позаботился о тебе, несмотря на все свои личные драмы. По роковому стечению они связаны с той же женщиной, что и твои. Меня никто не может упрекнуть в сентиментальности. Я сам не знаю, что это такое. Но эти жестокие слова я тебе говорю… как отец. Как человек, который выполняет его волю. Через два дня наш экономический форум. Люди уже приезжают. Ты будешь там полным руководителем. И у нас не должно быть никаких ошибок. Тебе в кабинет сейчас принесут материалы, мои заметки и соображения. Ты поймешь, в каких решениях мы заинтересованы. Работай, Алексей. И последнее. Тебе так будет легче. Как известно, у беды длинные ножки. Не стоит сидеть взаперти, чтобы что-то узнать. Я с тобой. Помогу, как получится, ты сам знаешь.

Нервы у Алексея, конечно, совсем сдали. От последних слов Григория, человека без человеческих эмоций, с душой — калькулятором, глазам его стало горячо и больно. Он как будто увидел себя с высоты взгляда ушедшего отца. Он оттуда, наверное, кажется испуганным и глупым ребенком. Взрослым ребенком, который потерял свою любимую игрушку, не сумел ее сохранить. И теперь ему жизнь настолько не мила, что спасения быть не может. И это очевидно даже Григорию Зимину, созданному из теорем и распоряжений безотказного мозга. Даже он его решил пожалеть в духе своих представлений.

— Спасибо, Григорий, — выпрямился Алексей. — Я все понял. Справлюсь с этой работой, конечно. Все будет в лучшем виде.

Он вошел в кабинет и, не давая себе возможности ни посмотреть на телефон, ни поискать новости в Интернете, ни выдохнуть слово «Алена», начал работать. И даже вернул себе вдохновение и силу на какое-то время. А когда, к вечеру, вдруг заныло и застонало его здоровое сердце от необходимости стучать, несмотря на такое горе, вот тогда в его кабинете появился Сергей Кольцов.

— Ты отключил телефон? — спросил он.

— Нет, я просто сделал тише звонок, срочная работа. Думал, услышу, но, видно, увлекся.

— Ничего. У вас демократичные охрана и секретари. Меня пропустили со всеми почестями. Алеша, набери побольше воздуха, чтобы это услышать. Мертвая женщина — это сто процентов не Алена! Ты понял? Ты слышишь?

Алексей просто кивнул. Сказать «да» у него не получилось.

Глава 7 Кино Дымова

Никогда Сергей Кольцов не слышал такого звучного, богатого мужского голоса. Никогда ни его клиенты, ни его работодатели не говорили в такой демократичной и в то же время властной манере, не оставляющей сомнений в значительности говорящего.

— Я говорю с Сергеем Кольцовым, частным детективом? Это Александр Кивилиди. Думаю, вы уже в курсе, что я в Москве. У меня для вас срочная информация. Ее только что получил мой адвокат в Париже. Он представляет мои интересы в процессе по делу бывшего охранника Фролова. Следствие получило заключение экспертизы относительно роли Фролова в убийстве Валентина Кривицкого. Да, он исполнитель. Он сохранил орудие убийства, открыл тайник, сделал признание. И не это главное, наверное. Главное то, что Фролов раскрыл тайну счета, на который он по договоренности с заказчиком перевел семнадцать миллионов долларов, снятых самим Кривицким перед смертью со своего счета. Эти деньги переведены маленькой фирме-однодневке, которая тут же прекратила существование. Но деньги удалось обнаружить. Этой суммой расплатились за одно из самых дорогих поместий в Калифорнии. Поместье приобретено на имя Валентина Кривицкого пяти лет. Внука погибшего Кривицкого. Подробности уточняются. Фролов показал, что вроде бы есть поручение самого покойного.

— Черт, дыхание перехватило — и от этой новости, и от того, что говорю с самим Кивилиди, — выпалил Сергей. — Да, я знаю, что вы в Москве. Не ожидал, что вы так сразу начнете помогать нам в расследовании.