Ролан Барт. Биография

С другой стороны, в 1966–1967 годах произошло великое открытие… работ Джозефа Нидэма, написавшего замечательную энциклопедическую книгу «Наука и цивилизация в Китае». И в этот момент нашим глазам открылось нечто совершенно небывалое, потому что нам казалось, что это появление абсолютно новой отсылки в знании. Нидэм полагал – он сказал нам об этом, – что «включение Китая в историю знания отныне будет играть роль, абсолютно сопоставимую с отсылкой к грекам для людей европейского Возрождения»[883].

Вполне вероятно, что энтузиазм Соллерса, как и собственные исследования даосизма, также убедили Барта в том, что мысль и воображение смогут многое там почерпнуть для себя.

Однако от эпизода с поездкой в Китай у Барта осталось ощущение, что его завербовали насильно. Соллерс тоже это признает: «Бедный Барт! Ему 59 лет, я немного надавил на него в этой поездке, он переживает эпикурейский и жи`довский период жизни, ему понравилось свобода, которой он пользовался в Японии, а тут он оказался в сутолоке, лишенной всяких нюансов»[884]. Барт в тот момент ведет подготовительную кампанию для получения должности в Коллеж де Франс (его первая попытка туда попасть относится к 1974 году), и дружеские отношения удерживают его в Париже. 4 апреля он отмечает в своем ежедневнике: «Торговался, чтобы не ездить в Китай», а 6 апреля, узнав, что визы получены, записывает: «Тоска». Тем не менее он подготовился к поездке: купил путеводитель Нагеля, посмотрел фильм Антониони, который несколько недель спустя вызовет столь сильное неудовольствие у его китайских собеседников и с которым он сравнивает свои собственные заметки[885]. С января по март он встретился со множеством специалистов или тех, кто мнит себя таковыми: 26 января – с Марией-Антониеттой Мачокки, с Вивиан Аллетон, профессором китайской грамматики, опубликовавшей в серии «Что я знаю?» книгу о китайском письме, 7 февраля – с несколькими работниками посольства. У Соллерса он знакомится с тремя китайскими студентами. 18 марта Барт встречается с Шарлем Беттельхаймом, коллегой-экономистом из Практической школы высших исследований, горячим защитником реорганизации промышленности, осуществленной Мао. Но эта интенсивная подготовка действует на Барта угнетающе и утомляет. Все слишком жестко организовано. Кроме того, его беспокоит поездка «в группе», отсутствие уединения, нарушение распорядка дня, перерыв в письме.

Пятеро французов садятся на самолет, летящий в Пекин 11 апреля. О том, какую тревогу испытывает Барт, можно судить по раздражению от перелета: стюардесса, ужасная еда, другие пассажиры, всех как животных загнали в стойло. Проявлений нервозности предостаточно на протяжении всех трех недель поездки. Особые сложности возникают в отношениях с Соллерсом. В «Записках о путешествии в Китай» он часто становится объектом раздраженных размышлений: Барту претят его энтузиазм и прозелитизм. «[Ф. С. совершенно скотомизирует соперников-леваков. Все это вполне эгоцентрично: вся пресса рассматривается через призму запретов, которым она подвергает Tel Quel]»[886]. Риторика Соллерса кажется ему близкой к изматывающей риторике их китайских собеседников: «[Ф. С. тоже все время ведет кампании – и это утомительно; временами он долбит в одну и ту же точку с некоторыми вариациями, которые дают примеры, шутки и т. д. Сейчас это: Лакан как пособник религии, идеалист и т. д.]»[887]. Во время нескончаемых переездов на «микроавтобусах» он постоянно стремится петь революционные песни, «Интернационал» и т. д. Конечно, бывают моменты, когда они по-дружески делятся друг с другом, например, в музее Сианя «мы с восхищением говорим о Мелвилле»[888], но склонность Соллерса выставлять себя всезнайкой и командовать – одна из тягот этой поездки. Одним словом, «[единственный, по отношению к кому мне пришлось запастись терпением, был Ф. С.]»[889].