Рома, прости! Жестокая история первой любви

— Не уверена… Кроме того… — Макс почувствовал, что она вся напряглась, натянулась, как струна.

— Что ещё? — встревожился он.

— У меня что-то не клеится на работе…

— Писчий спазм?

— Пошел ты… Шеф меня игнорирует. Это не в его стиле, он всегда был любезен и приветлив.

— Ну и что?

— Как это — что? — возмутилась Рита. — Он со мной не здоровается, понимаешь? На ровном месте!

— Его жена с любовницей застукала, к примеру. Может, вообще тебе показалось?

— Уже неделю кажется! И другие… Вокруг меня на работе какая-то зона молчания. Может, я схожу с ума, но мне кажется…

— Что ты замолчала? Что тебе кажется?

— Мне кажется, что и здесь Юлька наследила…

— Рита! — Макс сел на кровати и передернулся от холода. — Это уже психоз!

— А что, в таком случае, происходит? — растерянно спросила Рита. — Я не нахожу объяснений.

— Это не повод… И, знаешь, — он потер ладонями виски. — Давай решать проблемы постепенно, последовательно, не гуртом, а то у меня сейчас голова лопнет… Квартира, твоя работа, деньги..

— Это, милый мой, и называется «взрослая жизнь»!

— Ой, уймись, наставница! Дай подумать…

— О чем?

— Например, о том, где мне взять деньги. Тут есть одна идейка… Вот ее и буду думать. Не о Юльке же и твоей работе, куда она, якобы, добралась. Не маразмируй, любимая!

— Хорошо, — кротко согласилась Рита. — Не буду.

Потом они пытались согреться горячим чаем на кухне, матово поблескивающей черной кафельной плиткой. Макс дал Рите мамину теплющую кофту, в которую она завернулась, как в платок. Сам он надел свой самый жаркий колючий зеленый свитер. Замерзшие ладони они грели о Чашки с обжигающим чаем.

— Блокада Ленинграда, год сорок второй, — мрачно изрекла Рита.

— Тебе плохо? — грустно спросил Макс.

— Когда я с тобой, запомни, мне не может быть плохо, — улыбнулась она. — Мне может быть только страшно. За нас. Все так непрочно, хрупко, все может разрушиться.

— Я придумаю что-нибудь, — снова заупрямился Макс. — Ничего не разрушится.

— И про Юльку ты тоже что-нибудь придумаешь?

— Кто про что…

— Так ведь это она объявила мне газават.

Макс склонился над своей чашкой. Лучше бы десять раз решать денежные проблемы, чем один — этот кошмар с сестрой! Хотя смешно, ей-богу, бояться его Юльки, его старшей-маленькой сестренки, которая всегда была другом, советчиком и очень родным человеком. Смешно? А вот Ритке страшно. Рита боится Юли и, наверное, ненавидит. И как прикажете с этим жить? Конечно, из-за идиотизма сестры он от Риты никогда не откажется, но последствия очевидны: ссора с Юлькой, мама будет разрываться между ним и дочерью, в результате — кошмар и ужас. А ведь есть еще и Ванька. Это уже второй эшелон проблем. Или первый?

— Иногда мне думается, что разрешимы все проблемы, кроме Юльки, — как быв унисон его мыслям сказала Рита. — Я бы попыталась с ней поговорить, но после того, что она уже натворила…

— Не понимаю, — задумчиво произнес Макс. — Я думал, что знаю про нее все. Откуда вдруг вылезло в ней это? Чем она заразилась?

— Ой, Макс! — вздохнула Рита. — Мы ничего ни про кого не знаем. Потому что каждый человек — с двойным дном. Хочешь смешную историю? Была у меня одна знакомая, почти подружка, девочка из моего университета, только она училась на философском. Такая вся «философка» — серьезная, в солидных очках, начитанная до неприличия, цитировавшая Сенеку, Цицерона и еще Бог знает кого. И все точно, к месту… Суди сам, ее любимые темы для болтовни: мироздание, социология, и еще поэзия «серебряного века», философские теории… Ох, всего и не упомню! Я часто чувствовала себя полной идиоткой… Но мне было с ней так интересно, я прямо-таки духовно росла от общения с нею. Я несколько раз приглашала ее к себе просто поговорить. И вот однажды она стянула у меня два перстенька.

— Как это? — заулыбался Макс.

— А так: пошла она в ванную перед уходом губы намазать. И мазала их, наверное, полчаса, я прямо удивлялась… А у меня в ванной на полочке шкатулка такая стоит — с колечками, цепочками… Никаких драгоценностей, все, в основном, бижутерия. И было там всего-то два колечка с камушками. После нее их-то я и не досчиталась.

— Не может быть! Ты, наверное, просто их потеряла или положила в другое место. Так бывает…

— Не считай меня такой дурой! Разве ж я бы стала говорить про кого-то такие ужасы, не будучи уверенной на тысячу процентов? Я эти колечки, во-первых, надевала накануне, а вечером положила на место, а во-вторых, перед ее приходом я лазила в шкатулку за цепочкой и даже вертела их в руках, думала, надеть или нет? И еще есть в-третьих: один раз я встретила ее в коридоре университета, она вот так несла книги, — Рита показала, как, — и на пальчике у нее очень ладненько сидело мое колечко. Ну, и что мы можем знать о людях, Макс? По каким признакам судить и делать выводы?

— А после этого, — заинтересовался Макс, — ты с ней объяснилась и порвала отношения?

— Я ничего ей не сказала, не могла найти, придумать нужные слова. И порвать отношения не могла — она очень интересный человек и собеседник. Я общаюсь с ней до сих пор. На чужой территории. А вот в гости больше не зову.

И они оба расхохотались.