Роман

Аким чмокнул губами, дернул вожжи. Широкогрудый жеребец легко взял с места, и телега покатилась. Сняв шляпу, Роман помахал тетушке. Улыбаясь и качая головой, она ответно подняла руку.

Телега проехала сквозь липовую аллею, свернула вправо и, поскрипывая и побрякивая, покатила по дороге, именуемой "дальней", так как вела она к дальнему лесу, тянущемуся на горизонте голубой полоской. Ехать было не тряско - Аким наложил в телегу вдоволь сена, да и дорога была ровной, не побитой.

- Если не ошибаюсь, едем в Мамину рощу? - поинтересовался Рукавитинов.

- Святая правда, дорогой Николай Иванович! - громогласно отозвался Антон Петрович, - В Мамину, ибо все другое меркнет по сравненью с ней!

- Вы имеете в виду Выруб и Желудевую Падь?

- Именно.

- В Вырубе тоже хорошая тяга бывает, - проговорил Петр Игнатьевич.

- Бывает. Но не всегда.

- Там ноне токовали богато, - вставил Аким.

- Так тетерева токовали, а не вальдшнепы, - усмехнулся Клюгин.

- Я слышал, вчера в той стороне вроде стреляли, - заметил Роман, Интересно - кто?

Красновский пожал плечами:

- Понятия не имею. Мужики на вальдшнепов не ходят. Это им не ворон бить. Сноровка нужна.

- Роман Алексеевич, вы стрелять не разучились? - с улыбкой спросил Рукавитинов. Роман пожал плечами.

- Он никогда не разучится, - сказал Антон Петрович, - У него это в крови.

- Смотрите, не сглазьте, - пробормотал Клюгин, покачивая своей массивной головой в такт движению телеги.

Аким стегнул жеребца вожжами, он побежал резвей.

Вокруг распласталось огромное поле.

Позади остался Крутой Яр, справа виднелся зеленый островок соснового бора, слева вдалеке - мелколесье, за которым находилась станция, а впереди выплывала из предвечерней розоватой дымки все та же полоса леса, край которого именовался Маминой рощей.

Роману было приятно ехать с этими людьми, привычки и манеры которых он хорошо знал.

Дорога была сухой и даже слегка пылила.

Легкий западный ветер гнал по небу низкие кучевые облака.

- Антон Петрович, вы случаем патронами не богаты? - спросил Клюгин.

- А что, батенька, у вас мало? - не поворачиваясь, в свою очередь спросил Антон Петрович.

- Десять штук.

Все сидящие в телеге при этих словах дружно выразили сочувствие Клюгину: Роман улыбнулся, покачав головой, Красновский обреченно протянул: "Ну-у-у..", Рукавитинов пробормотал: "Это несерьезно", Аким обидно крякнул, подстегнув лошадь.

Антон Петрович же тяжело вздохнул и многозначительно произнес:

- Мдаааа...

Некоторое время ехали молча, потом Воспенников сказал:

- Дитя и то не отправится на тягу с десятью патронами. Что ж вы, голубчик, давеча не сказали?

- Запамятовал, признаться, - с кислой усмешкой пробормотал Клюгин..

- Запамятовали! - покачал головой Антон Петрович, - У вас оружие какого калибру?

- Двенадцатого.

- Мда... Стало быть, только я один и могу вас выручить. Что ж, дам вам штук семь.

- Благодарю вас, - кивнул лбом Клюгин.

- Антон Петрович, вы бекасинником заряжали? - поинтересовался Рукавитинов.

- Точно так.

- Бекасинником? - переспросил Красновский, - Зря. Очень зря.

- Это почему же? - обернулись к нему Роман и Рукавитинов.

- Потому что вальдшнеп - не бекас. Вот почему. Я на гаршнепа и то восьмым заряжаю, а гаршнеп гораздо субтильней вальдшнепа.

- Голубчик, Петр Игнатьевич, - нравоучительно начал Антон Петрович, - Я имею удовольствие уже тридцатый год ходить на тягу. И ни разу - слышите - ни разу не заряжал чем-либо другим. Только бекасинником. Вашим восьмым нумером можно смело бить рябца, а вы на гаршнепа им заряжаете. Из пушки по воробьям...

- Да что вы говорите, Антон Петрович! - всплеснул руками Красновский, - Я в позапрошлом году ходил по бекасам и этим вашим бекасинником сбил молоденького витютеня. Сбил, положил в ягдташ и пошел домой. А дома вытряхнул Настасье в подол пару бекасов и этого подлеца витютеня. А он на моих глазах крыльями захлопал, подлец, да из подола и улетел. Летел, а из него ваш хваленый бекасинник так во все стороны и сыпался!

Все, за исключением Антона Петровича, рассмеялись.

- Позвольте вас спросить, любезный Петр Игнатьевич, вы сколько пороху кладете в заряд? - с непроницаемым лицом задал вопрос Воспенников.

- Полторы мерки.

Горько усмехнувшись, Антон Петрович вздохнул:

- Как терпит небо? Нет громов в запасе? С вашими полуторами мерками можно смело отправляться на воробьиную тягу. А вальдшнепа и пятым нумером не пробьешь.

- Полторы маловато, Петр Игнатьевич, - сочувственно произнес Рукавитинов.

- Маловато, - мотнул головой Клюгин.

- Да нет, это просто смешно! - воскликнул Антон Петрович, - С испокон веку я сыпал две. А тут - нате. Полторы! И это говорит мне Петр Игнатьич Красновский! Бывалый охотник!

Красновский махнул рукой, словно отгоняя мух:

- Всю жизнь клал полторы и буду класть. От ваших двух мерок, Антон Петрович, скулу на бок своротит. И ружья быстрей ломаются.

- Это просто невозможно! - восклицал Антон Петрович, - Причем здесь скула?