Роман

Все повернулись и увидели Клюгина, стоящего в проеме двери, ведущей в прихожую. На нем был старый черный фрак с длиннющими фалдами, в руках он держал букет георгинов и продолговатую коробку, перевязанную бечевкой. Появление его было столь неожиданно, что сидящие за столом замолчали и в полной тишине смотрели на фельдшера.

Только на лугу, у крестьян, было по-прежнему шумно и весело.

Не смутившись замешательством гостей, Клюгин подошел к Татьяне и, протянув ей букет, произнес:

– Поздравляю.

Роману он положил на руку коробку, произнеся то же самое.

– Прошу простить меня за опоздание, – обратился он ко всем, и в его голосе помимо усталости слышалась грусть.

– А вот и не простим! – первым опомнился Антон Петрович, берясь за горлышко графина и приподнимаясь с места. – Без штрафу не простим, Herr Doktor! Ну-ка, бокал, бокал сюда!

Кудрявый парень в кумачовой рубахе подошел с бокалом, стоящим на подносе.

Воспенников быстро наполнил его водкой:

– Вот этак-с… Извольте, Herr Doktor! Пришла пора платить по векселям!

Дядюшка кивнул головой, парень отошел и поднес бокал Клюгину.

Все смотрели на фельдшера. Он молча взял бокал, поднес к губам, выпил, словно воду, и, ничуть не поморщась, поставил на поднос.

– Браво!! – тряхнул головой Антон Петрович. – Вот это по-русски! Просим к столу!

Все оживились и заговорили.

Клюгин прошел мимо сидящих и сел в самом конце стола, рядом с Валентином Евграфычем.

– Отлично, отлично! – повторял Антон Петрович, потирая руки и оглядывая стол. – Кворум есть, а посему надо непременно выпить под поросенка!

– Прекрасная идея! – воскликнул Красновский. – Только ты, Антон Петрович, сперва скажи что-нибудь. Считай, что я тебе передал рог тамады!

– Ну, брат, спасибо! – усмехнулся дядюшка под общее оживление. – Но только я по заказу говорить не умею. А посему скажу тогда, когда время придет! Теперь же тост мой будет краток. За здравие…

– Антона Петровича Воспенникова! – громко произнес Роман, вставая с рюмкой в руке.

Дядюшка стал было укоризненно качать головой, но этого тоста явно все ждали, поэтому тут же раздались одобрительные голоса:

– За Антона Петровича!

– Правильно! Давно уж пора!

– Здравие Антона Петровича!

– Пьем за твое здоровье, Антоша!

– Во здравье дорогого и желанного Антона Петровича!

– Будь здоров, Антон! Будь здоров!

Хор голосов заставил дядюшку смириться, и со счастливой улыбкой, со свойственным ему достоинством он принялся чокаться со всеми, каждый раз склоняя свою красивую голову и громко говоря:

– Благодарю! Сердечно благодарю!

Крестьяне, заметив, что на террасе приветствуют Воспенникова, стали подниматься с наполненными стаканами в руках, голоса одобрения слышались среди них.

Вдруг какая-то баба, обходя крестьянские столы, стала пробираться к террасе, осторожно неся свой стакан с водкой. Роман сразу узнал в этой бабе Ротатиху. Приблизившись к террасе, она подождала, пока ее заметят и, когда Антон Петрович повернулся к ней, заговорила своим высоким резким голосом, сильно волнуясь:

– Я вот тутова хочу вам оказать, благодетель ты наш, Антон Петрович, чтоб… и что спасибочко вам за то, что позаботилися о погорельцах бедных, что и поспособствовали нам, храни тебя Господь, родной ты наш! Сама Бога за тебя молить буду и дитям своим прикажу, чтоб молилися по гроб жизни! Спаси тебя Христос!

Она быстро поставила стакан на землю и тут же поклонилась в ноги Антону Петровичу.

– Спаси Христос! Дай Бог здоровья! – послышались голоса крестьян.

Антон Петрович подошел к краю террасы и, подняв рюмку, во весь голос произнес:

– Спасибо, честные труженики! Храни вас Бог!

Слова эти вызвали настоящую бурю одобренья: каждый из крестьян захотел сказать что-то, и шум голосов заполнил все вокруг:

– Спасай Христос, спасай Христос!

– Сто лет тебе жить и не умереть!

– Дай Бог здоровьица, да достатку!

– Чтоб и долгие лета Антону-то Петровичу!

– Слава Отцу и Сыну и Духу Святу!

– Живи сто лет, Антон Петрович!

– Родной ты наш, живи не умирай!

Слушая этот неумолкающий хор, Антон Петрович расчувствовался и прослезился. Сняв пенсне и заморгав, он постоял с проникнувшимся лицом, а потом, повернувшись к крестьянам, поднял руку.

Все разом смолкли, поняв, что он будет говорить.

– Дорогие мои, – прочувственно начал он после небольшой паузы. – Вижу, что любите меня, вижу, все вижу. Один Бог знает, как доволен я, что пришли вы сегодня сюда, ко мне в мой дом, чтобы разделить с нами огромную радость. Смотрю я на вас, и вот что мне хочется сказать вам, сказать от всего сердца… – он помолчал и произнес сильно и громко: – Спасибо вам! Спасибо от меня и от всех сидящих на этой террасе! Спасибо за трудную крестьянскую долю, за ваш ежедневный честный труд, плодами которого мы все пользуемся! Без вашего труда, без ваших добрых и верных крестьянских рук не может обойтись Россия! Не может обойтись она и без ваших сердец, преданных своей Родине! Как великие Атланты, держите вы на своих трудовых плечах огромную Россию-матушку и верно служите ей! За великий труд сей, за преданность Отечеству спасибо вам, люди русские!

Он склонил седую голову.