Роман без героя

– Просто, товарищ полковник, этот товарищ тогда ещё не жил. Потому и рассказать нам ему нечего. Ячейка памяти того периода его подсознания – пуста. А с пустоты – какой спрос?

Но бывали изумительные по своей интриги исторические рассказы. Многие из них Волохов записывал на портативный магнитофон, потом расшифровывал записи и искал, искал пути к бессмертию человека, которые начинались с формул составов древних мудрецов, алхимиков и даже чародеев.

Так в одной из общих тетрадей молодого научного работника Волохова появилась удивительная история об Агасфере и его удивительном путешествии через века, в Россию.

4.

Агасфер любил свой дом. Начинал его строить в Иудее ещё его дед, потом достраивал его отец, а теперь обустраивал его он, неприметный человек по имени Агасфер, врач средней руки. Врачебное искусство он освоил в Галилеи, где уже тогда начал пользовать своих первых пациентов. Хотя, по законам Иудеи, не имел такого права до полного окончания курса. И когда после смерти родителей сын вернулся в опустевший отчий дом, только соседи и несколько человек, которых он лечил от поноса, знали такого врача из Галилеи по имени Агасфер.

Но отец, как добропорядочный иудей, кое-что всё-таки оставил-таки сыну на жизнь. Ровно столько, чтобы Агасфер не считал себя богатым, но и не был бедным. Типичный средний класс, костяк любого государства, отличающийся от непредсказуемой бедноты исключительным законопослушанием, а от богатых иудеев, уже составивших себе и состояние, и имя, неуёмной жаждой наживы. Если говорить о главной черте его характера, то именно алчность стала родной матерью многих пороков и всех достоинств этого типичного в своём роде еврея Агасфера.

Агасфер очень любил свой большой дом, в котором в зимние холода он согревался у очага, обложенного чёрным мрамором, а знойными летними днями спасался здесь от изнурительной жары. У него никогда не было друзей. Не то что не переносил шумных компаний, просто ещё при жизни отца, принимая заветы родителей, привык экономить и ещё раз экономить… А любые друзья, даже фальшивые, ненастоящие то есть, требуют и моральных, и материальных затрат. Тратиться на друзей Агасферу было не с руки, так как он мечтал за год обрести широкий круг богатой клиентуры, скопить достаточно денег и взять за себя дочь богатого ростовщика Семеона, жившего в Иерусалиме по соседству с Агасфером. Семеон был хорошо известен в узких кругах первосвященников и еврейских начальников. Поговаривали, что богатый ростовщик, суживающий деньги своим соплеменникам, был даже вхож в дом главного судьи, претора. Ростовщик первым узнал, что перед самой еврейской Пасхой в дом претора, в котором остановился приехавший в Иерусалим на главный праздник иудеев из Рима Понтий Пилат, по приказу первосвященников и начальников привели ужасного преступника, которого первосвященники требовали предать смертной казни. Этой сногсшибательной новостью, которая буквально распирала жирного Семеона, ростовщик поделился с соседом. Истекая потом от палящего солнца, он, брызгая слюной, повторял только одно:

– Какое ужасное преступление! Какое ужасное преступление!

– Он что, Сима, – сказал Агасфер, – отправил к праотцам дюжину твоих конкурентов? Что ты так радуешься с утра, негодуя на неизвестного тебе человека?

– Этот преступник совершил более страшное преступление, чем убийство! – воскликнул Семеон.

– Что может быть страшнее, Сима? – поинтересовался Агасфер.

– Слово его опаснее острого кинжала! Своим Словом, которое, будто смазанное оливковым маслом, проскальзывает в души законопослушных сограждан, он совращает народ, запрещает давать подать кесарю и называет себя… – в этом месте Семеон понизил голос до свистящего шёпота, – и называет себя, дорогой Агасфер, Царём!»

– Царём иудейским? – полюбопытствовал Агасфер, не впечатлённый рассказом соседа.

– Если бы иудейским!.. – ответил Семеон. – Говорят, – я это слышал от священников, бывших на тот момент в претории, – что он ответил самому Пилату…

– И что же он ответил, Сима?

– Он ответил, мой дорогой будущий зять, так, что язык повторить не решается…

– Перестаньте, папа! – подбодрил Агасфер будущего тестя. – Это же не вы придумали, вы просто повторите, а это в грех не вменяется.

– Понтий его спросил: «Значит, ты – царь иудейский?». А он ему так просто в ответ, как само собой разумеющееся: «Царство моё, уважаемый, не от мира сего».

– И что это, папа, значит?

– Это значит, что он знает Истину! А раз так, то это не простой странствующий проповедник без гроша в кармане. Это значит, сын мой, что он пришёл в наш мир, чтобы учить народ и возмущать его против несправедливой власти.

Агасфер вздрогнул при этих словах.

– Неслыханная в Иудее дерзость! И что есть Истина? Он поведал о ней претору?

– Пилат тоже поинтересовался этим, но пока ответа не получил. И хвала небесам, что не получил, иначе не миновать смуте в тихой Иудее, где даже нищие называют себя счастливцами.