Роман Флобера

На меня напала уже благодушная меланхолия. Вероника, полулежа на потрепанной попоне, задумчиво жевала мороженое и запивала его пивом. Такое диковатое разночтение вкусов я неоднократно наблюдал не только у неокрепших сосок, но и, что более странно, у вполне состоявшихся и успешных женщин. Как это можно одновременно принимать вовнутрь, совершенно непонятно. Меня бы давно охватил лютый и беспощадный понос! А тут хоть бы хны!

Тело девушки, ее круглые и одновременно угловатые колени, колыхание под топиком живых и ленивых, практически самостоятельных от тела сисек напоминало средневековые гравюры об искушении праведников.

– Коля, а ты меня лю? – нараспев протянула Вероника.

Чтобы тормознуть внезапно засосавшую под печенкой зловредную похоть, я резко добил с полбутылки пива. И ничего не ответив, уткнулся в доктора Спока. Значит, так, на чем я там остановился? Ага, вроде здесь: «Половое созревание девочек. У большинства девочек оно начинается в 11 лет, и первый менструальный цикл бывает двумя годами позже – в 13 лет. В начале полового созревания у девочек увеличиваются молочные железы. Сначала увеличивается и немного выпячивается околососковый кружок. Бедра расширяются…»

– Так ты меня лю или не лю? – коварно приподнявшись, тряхнула волосами и сиськами Вероника. Как будто читая со мной книжку, она в доступной форме продемонстрировала мне и расширенные бедра и даже кусочек околососкового кружка из-под купальника.

Я собрал в кулак то, что у других людей называется волей, и по возможности твердым, но срывающимся голосом сказал:

– Прекрати паясничать! Какой я тебе лю! Мы не в Китае! Это там всякие Инь и Сунь!

И тут же осекся. Услышав в моей фразе крайне знакомое ей последнее слово, девушка улыбнулась и, поигрывая задним торсом, на четвереньках поползла ко мне. В этот решающий момент, когда я был готов плюнуть на принципы благородного воспитания и, аки тигра, накинуться на Веронику, шумно затрещал валежник и нарисовалась счастливая рожа Годунова.

– Ну, как вы тут, заскучали без меня?! – Андрюха шумно сел и с грохотом достал две водки по ноль семь и литруху вермута.

Я выдохнул, выхватил у него бутылку, налил полный пластик и вылил в глотку. Девушка заскучала, брякнулась на задницу и схватила вермут:

– Мое?

Я махнул рукой. Пьянство все-таки как-то благородней, ну этих, блин, как их, все время забываю, святых идеалов и веры в чистое будущее! Так, что ли?! Не уверен.

Ну а дальше все понеслось. Знакомыми закоулками и переулками. Я хохотал, когда Вероника дразнила сиськой Андрюху в момент воспроизведения строго по памяти картины Эдуарда Мане «Завтрак на траве». Особенно, мне нравилась, с художественной точки зрения, конечно, полуголая барышня между двух невменяемых мужиков! Причем берусь оторвать горло каждому, кто скажет, что потрепанная французская куртизанка на картинке лучше нашей российской девки в полном соку! Я имею в виду конечно же томатный сок, которым дрожащие руки Годунова изрядно оросили тело Вероники.

Потом мы пили уже на берегу канала. Там сбоку от пристани есть еще такие полудевственные, без бетона, огрызки берега. Потом мы жгли костры из плакатов еще советских времен, типа «Купаться запрещено» и «Будь осторожен при сходе с трапа!».

Потом я заставлял Веронику читать из споковского бреда целые куски. Вроде: «Половые органы. Самый простой и распространенный метод – это ничего не делать с половыми органами мальчиков. Он становится более чувствительным и застенчивым».

– Видишь, что пишут умные американцы, царствия им небесного! Ничего не делать с половыми органами мальчиков! А ты?! Эх, девушка! Глянь, какая счастливая и светлая жизнь ждет тебя, если ты покончишь с непотребным куртизанством!

При этом я театральным жестом показывал на блюющего в канал имени Москвы Годунова. О «ракете» до Аксакова уже давно никто и не заикался.

Когда я в очередной раз очнулся, взгляд споткнулся об изобилие пустой посуды вокруг. Причем, не валяющейся как попало, а аккуратно разложенной в виде огромного кольца.

– Наверное, бедуины в пустыне именно так кладут волосяной аркан вокруг стойбища, чтобы к ним ночью не пробралась змея! – сразу догадался я.

Я застонал и увидел у костра Андрюху, медленно ходящего вокруг девушки. Освещенная бликами костра и почти полной луной, рожа Годунова была на редкость одухотворенной. Вероника смотрела ему в рот и что-то записывала.

– Вы чего?! – потряс головой я и сразу больно треснулся затылком о землю.

– Обуча-аемся грамо-отному право… прямо… короче, писа-ать без ошибок тренируемся. Итак, Вероника. На-а чем мы остановились? С новой стро-оки. – И Годунов продолжил, почти не запинаясь: – Лев Кассиль. «Что это значит – нет биографии? Это все старомодная интеллигентщина, дорогой мой. Не биография делает человека, а человек биографию. С биографией родятся только наследные принцы».

Готово? Дава-ай дальше, с но-овой строки…