Роман галицкий. Русский король

- Вот те крест, - залопотал ватажник, - своими глазами видал я её. С утреца пробудился водицы испить, гляжу - а она по лодье идёт. Косища - во! - с руку толщиной. Летник лазоревый, с лица бледна, аки смертушка. До борта добрела - да и в воду канула. А после мы уж проведали - зарезан наш атаман своим же ножом…

- Коса, летник лазоревый, - вскрикнул Андрей, помнивший, как уходила из дому Анна. - Она это… К какому берегу поплыла боярышня?

Ватажник обернулся на ближний берег. Андрей кинулся к борту.

- Да куды ты? Куды? - пробовали остановить его новгородцы.

Андрей скидывал с себя их руки:

- Сил нету! Мне за неё князь шкуру сымет! Кто охочь помогать - те за мной. А кто во Владимир спешит - неволить не стану, а за помочь - спасибо!

Не стали новгородцы оставаться на лодье - пятерых отрядили, чтобы расправились с ватажниками без жалости, а остальные с Якимом во главе отправились в лес искать Анну. Долго ходили под моросящим дождём, натыкались на пни и коряги, звали, срывая голос, заглядывали в дупла и под валежины. Нигде не находилось следов девушки. Стало темнеть, когда собрались на поляне, мокрые, голодные и усталые. Андрей стоял в стороне, понурившись. Куда идти и что делать, он не ведал. Знал одно - податься ему некуда.

Новгородцы немного поворчали, а после решили - ворочаться на лодью. Прошли они немало, ежели судьба, давно бы отыскалась девушка, давно бы голос подала аль следы её обнаружились. А так - либо в реке утопла, либо пропала в лесу без вести.

Андрей не встревал. Не понимал он, что делать и как быть. Но когда высказались новгородцы и порешили возвращаться на лодью, встрепенулся и поднял голову.

- Простите меня, - молвил он, и новгородцы враз притихли, уловив что-то важное в его тихом дрожащем голосе, - но я не могу так. Некуды мне податься. Без боярышни я вроде беглый холоп, а с нею - боярский отрок. Вы идите, куда глаза глядят, вас никто не неволит, а мне пути назад нету.

- Да пошли с нами! - предложили ему.

- Нет, - Андрей помотал намокшими волосами, - ежели прознает князь Роман, что я боярышню не устерёг - с того света достанет. По мне лучше в омут головой, чем к нему в руки!

Притихли купцы. Знали они Русскую Правду - сурово карала она за укрывательство беглых холопов, а коли холоп перед князем провинился, то не откупишься ни златом, ни серебром. Смертью карают князья за самоуправство, а Роман Мстиславич был не в пример прочим суров и скор на расправу.

- Что ж, знать, на роду так тебе написано, - покивал Яким. - Ступай себе, Андрейка. Но коли надумаешь воротиться - мы до завтрашнего дня будем у островка стоять, ждать тебя.

Андрей поклонился купцу до земли, перекрестился и вразвалочку пошёл в лесную глушь. Подслушала Богородица его помыслы, а может, леший подшутить решил. Но только не прошёл парень и версты, как ноги сами вывели его на лесную тропку. Бредя по ней, пересёк он ручей, потом два оврага и вышел к крошечной, в три двора, деревеньке. Было уже поздно, сизый вечер накрыл землю, а дождь припустил сильнее.

Деваться было некуда, и постучал Андрей в ближнюю избу. Без утайки рассказал всё о себе хозяевам, а когда в ответ они начали сказывать о своём житье-бытье, не поверил своим ушам. Оказывается, только сегодня днём притащили мужики, ходившие ставить силки, чужую девку в лазоревом летнике!..

2

В начале месяца листопаденя, на шестой день после Покрова, воротился во Владимир-Залесский князь Всеволод Юрьевич. Был он доволен собой - с Ольговичами замирился, силу свою ещё раз показал, наступил на Руси мир. Готовились почётные пиры, гусляры уже слагали о нём песни, как о великом князе, защитнике и усмирителе всей Русской земли, монахи-летописцы скрипели перьями, выводили буквицы хвалебных строк - как Всеволод Большое Гнездо одним своим приходом утишил и мятежных Ольговичей, осиное гнездо, и клятвопреступника Романку волынского и поддержал слабого Рюрика, лишь на него надеявшегося.

Что до Рюрика, не был доволен киевский князь владимиро-суздальским. Уже по возвращении домой нагнало Всеволода его гневное письмо.

«Сват! - писал Рюрик. - Ты клялся, что кто мне враг, тот и тебе недруг, просил у меня части в Русской земле, я дал тебе волость лучшую не от изобилия, но отняв у братии своей и зятя своего Романки волынского. Романко после того стал мне враг не из-за кого другого, как из-за тебя. Ты обещал сесть на коня и помочь, но как помог? Лето и зиму перестряп, а ныне сам заключил ряд, а мне дело с Романом оставил на волю Ярославлю. Он станет меня с ним рядить? Для чего я тебя на коня посадил? Какова мне от Ольговичей обида была? Они подо мной Киева не искали, для твоего добра был я с ними недобр, воевал и волость свою пожёг. Ничего ты не исполнил, о чём рядился, на чём крест целовал».