Роман галицкий. Русский король

- Ничо, - оборвал Роман, - мать твоя ненамного старше тебя была, когда за меня шла. И её бабка, и прабабка тоже. Феодору вона трёх лет обручили. А Всеволод Большое Гнездо одну дочь двенадцати, а другую осьми лет в чужую сторону отправил. Не одна едешь!

- Тятенька, не надо, - размазывала по щекам слёзы Саломея.

- Сказано - замолкни! - повысил голос Роман. - Вот Велик Пост пройдёт, а тамо и про свадьбу поговорим.

Саломея сорвалась с места и с рыданиями выбежала прочь. Куда было ей податься? Не помня себя, девочка ворвалась к матери в светлицу, распугав криком боярынь и мамок, рухнула перед княгиней на колени, зарыла подурневшее от слёз лицо в её подол.

Феодора, вышивавшая по узору, удивлённо вскинула брови. Мамки зашушукались, столпились вокруг.

- Да что ты, ласточка? Что плачешь? Аль снежком кто по личику попал? Ты только скажи кто - я уж велю его выпороть, - приговаривала Предслава, поглаживая дочь по волосам.

- Тя-а… тятенька, - рыдая, выдавила Саломея.

- Да что он? - встрепенулась Предслава. - Что отец твой сделал?

Она сей же час готова была бежать спасать своё дитя. Невнятный ответ дочери заставил её похолодеть:

- Тятенька меня… замуж… уже скоро… Ой, мамонька! Ой…

Предслава вскинула взгляд. Феодора смотрела на мать, жалко изогнув брови. Старшей была она, но отец не на неё - на Саломею обратил свой взгляд. Встретившись глазами со старшей дочерью, Предслава встала, отодрав от колен младшую.

- Побудьте с княжной, - чужим низким голосом промолвила она, - я покуда…

И вышла, решительно толкнув дверь.

Роман несколько удивился, когда жена пришла к нему. Последнее время он не вспоминал о её существовании, и Предслава, кажется, смирилась с этим. Гордость и княжье достоинство не позволяли ей бегать за мужем, как последней холопке, но на сей раз она переступила через обычай.

- Почто пришла? - спросил он.

Предславу не смутил его холодный голос. Она была так возмущена, что не заметила ничего.

- Со словом я к тебе. Дозволяешь?

- Ну, говори? - Роман остался сидеть, положив кулаки на стол и снизу вверх разглядывая жену.

- Ты что вершишь, Роман Мстиславич? - с придыханием выдавила Предслава. - Ты что удумал - Саломею замуж отдавать?

- Пора ей. Да и не спешим мы - вот Масленица пройдёт, там Велик Пост, а опосля Троицы, на Русальную Неделю и сыграем свадьбу. Ишшо побудет подле тебя дочь, ишшо порадуется…

- Ишь, заботливый выискался, - с горечью воскликнула Предслава. - А то, что Саломея молодшая, ты забыл? Ты о Феодоре подумал? Останется безмужней - позор, грех великий! Каково её, старшую, после свадьбы младшей, сватать? Никто не возьмёт бракованную-то!

Феодору надо сватать, а не Саломею - Феодора-то уж первую кровь изронила, спелая она.

- Феодора просватана, - оборвал Роман. - Василько Владимирич галицкий был ей мужем, да помер в Остергоме. Вдовая она. Одна ей ныне дорога - к постригу готовиться.

- Да рази ж так можно? - всплеснула руками княгиня. - За что ей жизнь-то губить?

- Вдовая Феодора, - жёстко повторил Роман. - Чем кричать, пошла бы лучше Саломее приданое готовить. На Масленую будут у нас послы из Чернигова - смотрины устроим.

- Из… из Чернигова? - отшатнулась Предслава. - Так ты девочку нашу за Ольговича отдать хочешь?

- А что? Чем Ольговичи не род? Твоя сестра за Ольговичей живёт, у Всеволода дочь тамо, нешто мне нельзя? И они слово своё держат, ряда со мной не рушили, старый Ярослав от меня не отрекался в угоду иным, не то, что твой батюшка.

- Батюшка к тебе как к сыну родному, относился! - вскричала Предслава. - Ты сам через нрав свой дурной всё порушил! А теперя вовсе с ворогами снюхался! Дочерь нашу отдать хочешь, голубку сизокрылую, чёрным воронам на поругание! Не будет того, пока я жива! - иступленно закричала она. - Слышал? Не будет!

- А я сказал - будет! - рявкнул Роман, вскакивая. Кулак его врезался в столешницу так, что стол подпрыгнул и чуть не треснул. Предслава в ужасе отпрянула. Видела она уже мужа в гневе и снова испытать такого не хотела.

Роман скрипел зубами и от гнева не мог вымолвить ни слова. Разозлившись вдвойне, он размахнулся, и Предслава от тяжёлого удара отлетела в угол, а подняться не смогла - над нею вырос тяжело дышащий князь.

- Бей! - зарыдала она, скорчившись на полу. - Бей, ирод! До смерти забей! Пущай все знают, какой ты зверь! Ни меня, ни дочерей пощадить не хочешь! Всем нам жизни поломал!.. Ну, чего ждёшь? - Приподнявшись, Предслава плюнула в окаменевшее от гнева лицо Романа. - Меня избей, Феодору - в монастырь запри, Саломею кому хошь отдавай! Нешто не вижу я, для кого ты стараешься? Для потаскухи своей безродной! Отец твой на княгине был женат, ты за себя княжью дочь взял, а девка твоя…

- С-сука! - не выдержав, Роман ударил жену ногой. Она взвизгнула. Он снова занёс ногу. - С-сука! С-сама в монастырь п-пойдёшь! С-сам п-постригу!.. И не жена т-ты мне боле! П-пошла вон!

На крики избиваемой княгини уже рвались боярыни и мамки. Когда они ввалились пёстрой, бестолково кудахчущей толпой в светлицу, Роман остановился, перевёл дух.