Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

…Доча, я искала твои фотографии. Нету. Твой отец сгорел от водки. Брат живет со мной, я его беру на субботу и воскресенье. Я приеду и все расскажу. Выслала тебе посылку. Целую тысячу раз. Мама.

…Когда я был маленький, мать говорила, что у нее никого нет. Сейчас ты нашлась, она сразу стала тебе писать. Тетя Тася узнала, что у нас есть еще братик. Красивый, кучерявый. Братик Вова лежит в больнице в другом городе. Она его не признает. Мать сейчас не работает, пьет. Когда я дома, она не пьет, если меня нет, пьет с отцом. Мать не послушалась тех, с кем работала.

Приезжай ко мне летом. Я буду тебя ждать. Напиши, когда у тебя день рождения, когда ты родилась? С матерью не переписывайся. Я ее ненавижу. Тима.

В июне Таня закончила школу. В сентябре в интернат пришло письмо.

Здравствуйте, воспитатели!

Скажите, почему нет писем от Тани. Я переживаю. Может, ее отправили куда-нибудь учиться? Если увидите ее, скажите, чтоб она написала мне письмо. Вы же сказали, что, когда она кончит школу, напишет мне. А уже 15 сентября. Почему она не пишет? Жду ответа. Мать Тани.

По синей реке, мимо желтых лесов плывут на север белые пароходы, последние пароходы летней навигации. А на Саянах готовятся к первой комсомольской свадьбе. Сразу после выпускного вечера Танин класс в полном составе отправился строить Саяно-Шушенскую ГЭС. Отряд назвали «Надеждой».

В парке у огромного камня, на месте будущего памятника землякам, погибшим на войне, провожал город нашу «Надежду». Собрались гости, приехали шефы с завода, вышли работники кухни, стояли тесно, прятали руки под белые фартуки, кто-то вытирал слезы. А через день мы уже были далеко, далеко.

Строительство гидростанции поразило размахом. Котлован был похож на гигантскую, вытянутую вдоль Енисея чашу, окаймленную дугой будущей плотины и ожерельем изумрудных гор. Горы стояли величественные и неподвижные, а все вокруг двигалось, грохотало, свистело, скрежетало, звенело. Гигантские подъемные краны вытянули длинные шеи, словно хотели заглянуть за горизонт, а внизу, где мы стояли с ребятами, перфораторы вгрызались в камень и грохот стоял невообразимый.

Кто-то показал рукой в почти заоблачную высь, где над выступом скалы, окрашенным в белый цвет, летали птицы, и тихо спросил: «Неужели она поднимется до той отметки?»

Это казалось фантастикой. До пуска первого агрегата оставалось целых два года. До первого выхода наших детей на работу меньше недели.

ИЗ ПИСЕМ ТАНИ В ИНТЕРНАТ:

…Работаем на Мраморной горе, строим. Когда едем на автобусе в горы и с гор, то покалывает в ушах.

Живем в общежитии. В комнате нас три девочки. С каждой получки что-нибудь покупаем для своей комнаты: шторы, скатерть хорошую, приемник. Побелили, покрасили. Очень теперь уютно. Шефы выписали нам швейную машинку.

Сегодня приходим с работы, а тут Бродя с Юриком. А с ними письма и продукты из интерната. Мы их чуть не задушили в объятиях. «Ну, Елка, ты меня заколебала», — ворчал Бродя. Читаем письма из интерната, а сами слезами давимся. День получился какой-то суматошный, до самого вечера.

Большое спасибо всем нашим воспитателям и учителям, нашим братишкам и сестренкам за заботу о нас. Не волнуйтесь. У всех девочек есть осенние пальто. Ребята купили себе куртки.