Роман-газета для юношества, 1989, №3-4

— А с неделю назад. Месячные курсы. Там, за Ладогой, — выкрикивала Ирка, а потом оторвалась от прицела, спросила: — А где Женя? Я ходила, стучала-стучала… Давай кассету.

Ирка, ты немного опоздала, опоздала! Острые вспышки вокруг ползущего по небу серебряного крестика. Ухали, рвали, раздирали ночь выстрелы. Ну же! Ну?!. И вдруг серебряный крестик разлетелся на куски и его горящие обломки рассекли небо.

— Сбили! Сбили! — закричал Володя. — Молодцы!

— Это мы! — завопил Саша. — Девчонки, это мы!

— Что с Жекой? Где он? — трясла Володю за плечи Ирка.

Что сказать? Володя представил себе на мгновение ползущее по снегу корыто… нет-нет! Он не умер. Он будет вечно жить в его памяти, в их общих мечтах…

— Отец его вернулся. И забрал на боевой корабль, — ответил Володя и выплюнул снег — кто-то из девчат-зенитчиц швырнул ему в лицо пригоршню. — И он просил тебе передать, что ты самая лучшая на всем свете девчонка!

Рано утром, еще затемно, Пургин ушел, а Володя, разбудив Иришку, начал собирать ее в дорогу. Да что собирать? Просто умыл ее, подогрев воды в чайнике, да потеплее одел, обмотав ее под пальто теплым платком. Сунул за пазуху остатки подарка. Девочка молчала, сонно глядела в его лицо широко Раскрытыми глазами, а потом вдруг скривилась и заплакала.

— Что ты? — проворчал Володя. — Там же будет лучше.

— Не хочу-у, — всхлипывая, бормотала Иришка. — Ну зачем ты меня отдаёшь, зачем?

— Я тебя не отдаю, — проговорил Володя, чувствуя, как у самого слезы закипают на глазах. — Ну что ты, чижик? Я тебя найду. И заберу. Вот честное мое слово.

Потом он напоил Ваганова. Тот похлебал горячей воды и, пробормотав что-то, опять откинулся на подушку. Теперь нужно сделать фанерку. Фанерка была уже приготовлена, только вот веревочку продеть. Орудуя топором, Володя пробил в углах фанерки отверстия, просунул туда веревочку. Теперь ее можно повесить Иришке на шею. Достав из-под подушки химический карандаш, он намочил фанеру и написал: «Ирина». Немного подумал и добавил: «Волкова». И свой адрес.

Рыжая шуба стояла уже возле самых дверей эвакопункта. Заглянув в лицо девочки, Володя наклонился. Иришка обвила руками его шею. Слезы текли по ее лицу. Очередь шевельнулась, распахнулись двери, и Володя, разжав руки Иришки, отошел в сторону. Мелькнуло ее маленькое несчастное лицо, двери захлопнулись, и Володя, постояв немного, пошел домой.

Часов в одиннадцать пришел Пургин с тремя мужчинами в черных полушубках. Они взломали квартиру Комарова. Слышно было, как они двигали вещи, хлопали дверками шкафов, швыряли стулья. Потом один крикнул: «Есть. Целый склад ракет». С большим тюком они вышли из квартиры и заколотили дверь.

Собрали Ваганова. Он немного приободрился, даже поплескал себе в лицо ледяной воды и попытался сам пойти, но тут же схватился руками за стену. Лейтенант подхватил его и повел из квартиры. У подъезда дома стояла военная машина, в кузове лежал Комаров. Володя пригляделся: на шее Комарова сверкнул жгутик золотой цепочки; влез в кузов, наклонился и дернул за цепочку. Это был мамин знак зодиака — длинноволосая дева, бегущая между звезд.

Привели Ваганова и усадили в кабину. Он прижимал к себе укутанный в прожженный брезент автомат. Донимал холод, и Володя пританцовывал возле кабины, стукал валенком о валенок.

— Жди, — сказал лейтенант Пургин, поднимаясь в кабинку. — Приеду за тобой дня через два-три. Понял?

— Буду в зоопарке, — ответил Володя.

Грузовик медленно уезжал по заснеженной улице.

Опять одиночество. Володя постоял у входа. Серый, покрытый изморозью, с сугробами до первого этажа, дом был похож на поднявшуюся из застывшего океана скалу. Скалу, лишенную каких-либо признаков жизни. «Прощай, Иришка, прощай, Ваганов…» Страшно было представить, что вот сейчас он войдет в этот пустой дом и будет подниматься по гулкой лестнице, а потом заскрежещет замок, и он войдет в совершенно пустую квартиру. «К Ирке и Саше, — решил он. — Хоть часик бы посидеть у печки в бункере».

— А ну, назад! — грозно и непререкаемо крикнул боец, охраняющий орудия, и повел в сторону мальчика штыком винтовки. Володя открыл рот, чтобы сказать, что он тут свой человек, и что его хорошо знает Саша, и что они самолет… Но боец, которого Володя видел на батарее в первый раз, сказал еще грознее: — Назад, говорю. Приказ есть строжайший!

Володя пошел к себе.

Крыса мелкими прыжками метнулась под лестницу, приподнялась на задних лапах и показала острые зубы. Володя крикнул, пугая крысу, эхо прокатилось по этажам, но крыса даже не пошевельнулась.

Он поглядел вверх и увидел еще одну тонкую, противную морду, торчащую между железными прутьями перил. Остро, пронизывающе сверкнули точечки глаз, и Володя поежился: столько ярости и злобы вдруг ощутил он в этом пристальном, изучающем взгляде зверька. Может, крысы решили, что именно они, и никто другой, хозяева этого дома?

Когда отпирал дверь, с верхней площадки лестницы донесся полный тоски крик кота. Володя позвал его, и кот сбежал на один пролет. Потом, постояв там немного, снова закричал и метнулся на чердак. Помедлив, Володя стал подниматься наверх.