Роман межгорья

Приглашая на всякий случай в комиссию врача, Саид-Али не предполагал, что исполком направит сюда именно Храпкова. Ему в голову не приходило, что этот активист здравоохранения может и сам себя предложить, руководствуясь вполне понятным и похвальным интересом к такому грандиозному строительству.

Члены комиссии решили пройти пешком шестнадцать километров по пустынной степи вплоть до Караташа. Инженер Синявин должен был показывать следы прежних попыток орошения Голодной степи.

Нанятые арбакеши повезут приборы и по дороге будут подвозить уставших членов комиссии.

Семен Лодыженко, вооружившись инструментами, рейками и измерительными лентами, пошел с рабочими впереди. Около пятидесяти человек — членов комиссии — медленно последовали за ними.

Саид-Али, Синявин и профессор-агроном немного задержались и последними вышли из чайханы. Суетливый Храпков то помогал Лодыженко, то спешил к строителям, уверенно, со знанием дела спорил с ними, исчезал в их толпе и снова появлялся уже возле Мухтарова.

Легкий холодок подбадривал людей, они шли возбужденные, приподнятые. Им предстояло решить: будет ли в пустыне расцветать жизнь, или навсегда останется она мертвой и в самом деле будто заколдованной.

Обожженная ежегодным зноем, пыль тучей поднималась в воздух, хрустела под сотней ног.

Как можно было поверить в то, что вот эта пыль когда-нибудь даст урожай? Агрономы пожимали плечами, а хлопководы, поглядывая под ноги, неодобрительно качали головами. Они привыкли видеть плантации хлопка среди зеленых полос тутовника и тополей. А эти просторы столетиями не знали живого существа. Разве что голодные шакалы в глухую ночь устраивали здесь свои жуткие концерты.

Строители были спокойнее других. Изредка они перекидывались техническими терминами с Лодыженко, который время от времени посматривал в нивелир и торопливо записывал несколько цифр.

Больше всех волновался Саид. Эти степные просторы опьяняли его. Наклоняясь, он собирал пригоршней пыль, растирал ее и говорил профессору:

— Это действительно лёсс, принесенный сюда водой с гор. А какая это плодородная почва! Если оросить это море лёсса водами Кзыл-су, через три года мы не узнаем этой пустыни. Клочка земли не найдешь без зелени.

— Что и говорить, лёсс этот очень плодороден, но почему его до сих пор никто не оросил? Неужели ханы не понимали ценности этой земли? — спрашивал профессор.

— Разумеется, ханы понимали, какое это богатство. Улугбек в горах на лёссовой почве вон какое имение построил, да техники у них не хватало степь оросить.

Саида перебил другой профессор.

— Да ведь у царской России, я полагаю, была техника не хуже, чем современная.

— Но царь не интересовался такими проблемами, — закончил за него Саид.

— Идет на снижение, — раздался впереди голос Лодыженко.

Строители остановились. Понижение уровня для них значило то же, что для врача резкое повышение температуры у больного до сорока градусов. Один из инженеров, высокий мужчина с рыжими, торчащими, как ранняя стерня, усами, обратился к Саиду.

— Товарищ Мухтаров, горизонт понижается. Воду сюда можно будет подавать только насосными станциями.

Саид-Али не утратил решительности. Он, как и раньше, почтительно склонил голову перед пожилым профессором.

— Преждевременно делаете выводы, товарищи профессора. Горные воды послушны, они покоряются человеку. Мы заставим их течь туда, куда нам нужно.

Профессор прикусил губу. «Какая самоуверенность!» — подумал он.

Синявин остановился на миг, обвел глазами членов комиссии, и вдруг ему стало и радостно и стыдно. Он только сейчас понял, какая идея зародилась в голове Мухтарова. Ему хотелось первому сообщить об этом членам комиссии, чтобы, чего доброго, кто-нибудь другой не опередил его, старого ирригатора.

Но Саид-Али своим острым взглядом охладил пыл Синявина, и тот промолчал, только подумал: «Неужели он по глазам умеет читать чужие мысли?»

К полудню комиссия заканчивала переход. Хлопководы и агрономы вместе с представителями заинтересованных организаций и учреждений уже уселись в крытые арбы; кое-кто из них дремал, убаюканный ездой, а кто рассказывал анекдоты.

Только строители, усталые и озабоченные, продолжали изыскания. Лодыженко появлялся то здесь, то там и опять исчезал. Вести, которые он приносил, были неутешительны. И все же строители не падали духом. Их увлекало желание создать новое, небывалое мощное сооружение. Правда, строительство ирригационной системы в Голодной степи представлялось таким грандиозным, что порой казалось невозможным осуществить его. Кзыл-су протекала в горах; взять воду из обители мазар Дыхана было невозможно, потому что уровень ее был значительно ниже всей степи. Однако инженеры-строители не могли согласиться с тем, что здесь нельзя ничего предпринять, — ведь это было равносильно отказу от своей профессии. Поэтому они продолжали упорно и настойчиво исследовать степную равнину и до хрипоты спорить.

А Саид-Али, пройдя половину пути, сел на своего Серого и поскакал в беспредельную ширь пустыни, точно бросился в бездну.