Роман межгорья

Саид-Али, положив скрипку в футляр и осторожно поставив его около портрета, обернулся к присутствующим, которые теперь осыпали его комплиментами. Взлохмаченный, вспотевший, исполненный воодушевления, Синявин пробился к скрипачу, молча обнял своими огромными руками и поцеловал в губы.

— В вопросе о нациях я, Саид-Али, еще разберусь, обязательно разберусь. А вот вопрос о дружбе, о большой человеческой дружбе, которую вы мне предлагали, я уже решил!.. Как же вы чудесно играете, мой дорогой товарищ Мухтаров…

Заскрипело кресло. Саид-Али чувствительно реагировал на каждый звук, доносившийся оттуда, и резко обернулся. Любовь Прохоровна поднялась и подала ему руку. Саид-Али почувствовал в этом рукопожатии и искреннюю благодарность, и признание большой вины перед ним.

Торопливо попрощавшись с остальными, он направился к выходу. Храпков оценил тактичность гостя, который, заметив волнение хозяйки дома, быстро удалился, чтобы дать ей покой.

Саид вышел со двора вместе с Синявиным и Касимовым. Он молча слушал, как они продолжали расхваливать его игру. На первом же углу он сердечно попрощался с ними и исчез в ночной мгле.

Намаджан давно уже спал.

Х

Первый этап подготовки к строительству в Голодной степи, этап дискуссий, предположений закончился. Наступила пауза. Не верившие в строительство отмечали, что газеты стали меньше писать о нем, а энтузиастов длительное молчание начинало волновать — они ожидали перехода от слов к делу. А тут еще передачи зарубежных радиостанций, разговоры о концессиях, слухи, пускаемые враждебными элементами!

Мухтаров и Лодыженко, посоветовавшись в обкоме, подготовили большой доклад о решениях Четырнадцатого съезда партии — индустриализировать свою страну собственными силами и средствами, сделать невозможной кабальную зависимость от капиталистических государств.

Саид-Али с большим подъемом прочитал этот доклад на митинге трудящихся в Намаджане. В течение двух часов они вместе с Лодыженко отвечали затем на сотни вопросов о Голодной степи и английских концессиях. Оба даже охрипли, но остались довольны результатами своих выступлений.

— Это то, что мы должны были сделать уже давно, Саид-Али. Люди нервничают, слушая всякие небылицы.

— Да. О нас думают, как о каких-то авантюристах, проходимцах… Поэтому мне кажется, что тебе нужно все технические вопросы передать Мациевскому, а самому засучив рукава взяться за самое основное — за работу с людьми. Намаджан, Уч-Каргал да и Караташ снова будут нашими…

— А как ты, Саид, смотришь на то, чтобы Мациевского, Каримбаева и еще нескольких человек принять в партию? У нас даже партийная организация, так сказать, центрального штаба состоит всего из нескольких членов партии и одного кандидата. А нужно, чтобы на каждом участке было хотя бы по одному партийцу.

Мухтаров оживился.

— О, такой разговор мне по душе! Потому что без этого — нас тут и куры заклюют. Что нужно для того, чтобы принять еще несколько человек?

— Рекомендации. Каримбаев — рабочий, с ним легче. В Уч-Каргале есть еще двое рабочих — один ведает инструментальным складом и второй в изыскательской группе… А вот Мациевский, он интеллигент…

— Ну так что же! Я дам Мациевскому рекомендацию. Ты дашь… Он инженер, энергичный работник, честный советский человек. Поезжай к железнодорожникам на узел, поговори с ними, посоветуйся в обкоме… Мациевский у нас работает на изысканиях. Ему можно будет поручить еще и уч-каргальскую контору…

Касимов повез в центр протоколы и выводы комиссии. Через несколько дней туда же вызвали и Мухтарова. А оттуда он поехал в Москву. Окончательного решения союзного ЦИК ждали со дня на день.

В намаджанской конторе инженер Синявин набирал рабочих и следил за проектированием. Преображенский весьма старательно, даже с вдохновением, стал помогать Синявину, и тот охотно принял эту энергичную помощь. Квалифицированный инженер рвется в бой — зачем же держать его в простое?!

Когда Мухтаров вернулся из Москвы и зашел в кон-гору, он застал там Преображенского, одетого в рабочий комбинезон. Тот напористо и по-деловому отчитывал техника, только что вернувшегося из Голодной степи.

— Ну, что вы привезли? У инженера Мациевского есть все нивелировочные данные, касающиеся левого крыла степи вплоть до подножия гор. Вас же за этим и посылали. А вы что привезли?

— Продольный разрез будущей трассы, товарищ Преображенский.

— Да знаете ли вы, или я, иль кто-нибудь другой, где будет проходить эта трасса? «Продольный разрез будущей…» Сегодня же поезжайте еще раз… А, товарищ Мухтаров, здравствуйте. С приездом вас… Мы вот здесь гадаем с техником, где будет проходить трасса магистрального канала, и немного поспорили.

— Слыхал. Правильно говорите, товарищ Преображенский.