Роман межгорья

О том, что первое дело — о строительстве узкоколейки — возникло в результате доноса, Саид не сомневался. Что же это еще за дело приобщено? Словечко «деликатное» глубоко задело его. Он напрягал свою память, вспоминал о всех своих встречах с Любовью Прохоровной, интимные и не интимные разговоры с ней. И почувствовал, что закипает, как котел на костре. Молча он сел напротив председателя комиссии. Лишь одно твердил себе: надо взять себя в руки! Надо выслушать.

Председатель тоже не спешил. Он затянулся папиросой, деловито сбил пепел в пепельницу. Обоими локтями уперся в стол. Создалось такое впечатление, что Саид-Али и председатель комиссии испытывали друг у друга твердость нервов.

«Во что бы то ни стало выдержать!»

— Комиссия просит вас объяснить ей, — торжественно начал председатель, глядя в окно. — Объясните, пожалуйста, товарищ начальник строительства, нам, какими мотивами вы руководствовались, отстраняя инженера Преображенского от должности начальника строительного отдела, заменяя его инженером Синявиным и в то же время оставляя инженером для поручений? Кстати, у вас в штатах нет такой должности. Личные симпатии — это очень существенно, мы уважаем их… Комиссия познакомилась с вашим приказом, просмотрела еще некоторые материалы. Посудите сами, оснований для таких действий у начальника строительства слишком… мало, будем откровенны. Вполне возможно, что у товарища Мухтарова есть какие-то иные, может быть, даже личные мотивы? Инженер Преображенский — опытный инженер, русский. Однако нам трудно поверить только букве вашего приказа. Не исключено, что здесь замешаны какие-то абсолютно интимные…

— Довольно!

Мухтаров поднялся из-за стола и с такой силой положил на него руку, что даже стекла задрожали в окнах. Работник Совнаркома намекал на родственные связи Преображенского с Любовью Прохоровной.

— Что это, неуважение к комиссии? — зло улыбаясь, спросил председатель и тоже поднялся со стула. Он зажал папиросу меж пальцев и растирал ее, вытряхивая из нее табак.

— Да! Комиссия, утруждающая себя такими «деликатными» делами, не заслуживает уважения. Вы, товарищ председатель, забыли, что начальником строительства являюсь я, а не ваша милость. А об этом может забыть только человек, которому случайно поручили такое почетное задание.

— Вот как? Это уже оскорбление! Товарищи члены комиссии, заседание мы продолжим в другом месте. Пойдемте…

— Я, собственно, это и хотел предложить вам. Продолжайте, где вам угодно. С меня достаточно. Можете идти!

И Саид тяжелой поступью зашагал по кабинету. Председатель выскочил за дверь.

Так же поспешно вышли из комнаты и остальные члены комиссии. Почти тотчас влетел, широко расставив руки, с перепуганными глазами Преображенский.

— Ради бога, что здесь случилось, товарищ Мухтаров? Это же правительственная комиссия! Они оскорбили вас? Скандал!

— Ничего. Никакого скандала, Виталий Нестерович. Они интересовались, почему я вместо вас назначил начальником отдела инженера Синявина.

— Лопнуть можно! Так я и догадывался, что какая-нибудь белиберда… Они просят подвезти их на автомашине к станции. Вы пока что никуда не уезжаете?

— Ни автомашины, ни другого транспорта им не давать!

— А как же? Правительственная комиссия!

— Пусть идут пешком. Это не мое дело.

— Да, собственно… — улыбнулся Преображенский. — Командировочные они получают, проезд в отчет впишут, если даже и не заплатят. А мы должны на них перерасходовать смету.

Мухтаров остановился и молча выпроводил за дверь повеселевшего инженера. «Почему я его совсем не увольняю?» — подумал он нахмурившись.

XV

На очередном заседании бюро обкома КП (б) Уз Мухтаров докладывал о выполнении планов строительства. Еще во время предыдущего посещения обкома Саид договорился с Ходжаевым о том, что этот доклад подготовит Лодыженко. Так и сделали. Семен подбирал цифры, материалы, составлял тезисы.

Но уже в день заседания Гафур Ходжаев предупредил Мухтарова, что хочет видеться с ним, и поэтому просил его сделать доклад, тем более что надеялся от него получить более полную информацию о ходе строительства.

Вообще в обкоме и в иных инстанциях был заведен такой порядок, что вопросы о строительстве в Голодной степи рассматривались в первую очередь.

Мухтаров во время своего доклада и длительного оживленного обсуждения его членами бюро, даже в критических выступлениях, с большей частью которых он был согласен, не чувствовал и намека на предубежденное отношение к нему. Все проходило деловито, серьезно и с явной заинтересованностью со стороны присутствующих.

Это было неожиданностью для Мухтарова. То, что вызвали его, а не Лодыженко, как условились, посеяло тревожные мысли в его голове. Инцидент с комиссией Совнаркома, наверное, должен был всплыть при обсуждении работы администрации строительства. Саид-Али вот уже около десяти дней ждал неприятных последствий проявленной им горячности, ждал, но не раскаивался в содеянном.