Роман межгорья

По дорогам беспрерывно тянулись скрипучие арбы, поднимая высокими колесами столбы пыли. Тяжело было дышать в этом неподвижном воздухе, насыщенном пылью. Дехкане скупо перебрасываются словами со всадником, который, высоко подняв колени, сидит верхом на коне, запряженном в арбу. Иногда проедет обоз на верблюдах в таких же арбах на двух, как у водяной мельницы, колесах.

Возле конторы толпились, перешептываясь между собой, всегда свободные лишние люди. Майли-сайскую контору широким кольцом окружали рабочие. Чтобы укрыться от жгучего солнца, они натягивали на лопаты или же палки тряпки, казахские войлочные шляпы, а чаще всего — свои рубахи.

Такие импровизированные палатки да валявшиеся кое-где опрокинутые вагонетки, торчавшие доски, тачки создавали впечатление, что люди, притаившись, ожидают удара молнии, которая вот-вот блеснет в знойном безоблачном небе.

Только на участке Синявина била ключом трудовая жизнь. Даже дехкане, явившиеся для отбывания труд-повинности, энергично толкали вагонетки, и из открытой пасти туннеля доносился ритмичный гул врубовой машины.

Неподалеку от конторы, на дороге, ведущей к центральной больнице, толпились замасленные рабочие без рубах, которыми, вместо чалмы, были покрыты их головы. В центре толпы стояла обыкновенная арба, торчали два паукообразных колеса.

Саид-Али вместе с Синявиным и Штейном протискались сквозь толпу к арбе. К колесам были привязаны лошади, а два милиционера, стоявшие рядом, лениво хлопали прутьями по голенищам своих сапог. Увидев Саида, они подтянулись, заставили толпу расступиться и освободили проход.

На земле лежал труп убитого.

Из-под арбы поднялся Евгений Викторович Храпков и, расставив руки с засученными рукавами, пошел им навстречу.

— Камнем в голову… Череп пробит на три сантиметра, а в спину был нанесен удар ножом, безусловно не смертельный. Смерть наступила мгновенно от кровоизлияния в мозг.

На пыльной дороге лежал, скорчившись в неестественной позе, мулла Гасанбай. Саид не сразу узнал юношу, которого встретил за мостом заброшенного заура, но потом ему показались знакомыми и черты его лица и чалма, что теперь сиротливо лежала поодаль в пыли. Нервные движения Саида показали присутствующим, что он знает Гасанбая.

— Вы его тоже знаете, товарищ Мухтаров? — удивленно спросил Саида Синявин.

— Нет, — поколебавшись, ответил он, но потом шепотом, обращаясь к Штейну, добавил: — Этими днями, едучи в Чадак, я встретил его… Он мне показался каким-то одержимым, фанатиком. Но то, что он сказал мне, загадочно понизив голос, заслуживает внимания. Я встретил его на дороге, которая ведет из обители. При этом разговоре, правда, присутствовал и шофер стройконторы, но мы разговаривали по-узбекски: «Некоторые инженеры, — сказал он, — тоже молятся в обители…» — совсем тихо закончил Мухтаров.

— Ну что же, доктор, составьте акт. Думаю, что во вскрытии нет надобности? — заметил Штейн, обращаясь к врачу, и, повернувшись к Саиду, шепнул: — Переводчик стройконторы исчез…

— Явное преступление… Человека убили… Какое-то удивительное совпадение: камнем в голову, ножом в спину, — бормотал хирург Храпков, идя позади Мухтарова и ревниво наблюдая, как они вдвоем со Штейном, таясь от него, говорят о чем-то шепотом.

Лишь теперь Саид-Али почувствовал настоящий страх. Невольно он вздрогнул, представив, какой опасности подвергается днем и ночью. Саид был уверен, что убийство имеет непосредственную связь с загадочным намеком, который доброжелательно бросил ему этот юноша. Он был уверен и в том, что сестра его, покойная Този-хон, напоминала ему именно о тех врагах, чьи руки обагрены кровью этого муллы. И даже в туманной фразе Любови Прохоровны о друзьях и врагах таились намеки на тесную, душную атмосферу преступлений и заговоров… Скорее бы, скорее завершить строительство! Обитель, муллы, вредительство… Они хотят загнать его в силки, как зверя, и наслаждаться своей победой. В Голодную степь столько нахлынуло людей, тысячи собрались сюда! Их привело сюда стремление преодолеть проклятие ишанов и мулл. Партия доверила ему, Саиду, эти тысячи людей и судьбу строительства, и он ощущает ее могучую поддержку!

— Штейн! Помоги мне вызвать к телефону секретаря обкома партии.

— Он сейчас в ЦК, я это хорошо знаю.

Саид сел за стол в кабинете Преображенского. Перед его глазами лежал подсунутый Преображенским рапорт о «стачке» части дехкан, работающих на строительстве головы магистрального канала. Сам Преображенский, начальник строительного отдела, нервничал. Он расхаживал по кабинету и, казалось, был уверен, что они забастовали всерьез. От напряжения лицо его делалось еще бледнее, а рыжие веснушки резче выделялись на лбу и щеках. Казалось, что он вот-вот, улучив счастливую минуту, рванет дверь и скроется в просторах пустыни. В рапорте он требовал от Мухтарова откомандировать рабочих или снять с него ответственность.

Под Саидом затрещали ножки кресла. Он посмотрел на Штейна огненными глазами.