Роман межгорья

От волнующих мыслей Храпкову стало душно и больно.

IV

Каких-либо недоразумений, связанных с работой, у Любови Прохоровны действительно не было. Музей — учреждение новое, если не для города, то для работавших в нем. Оказалось, что директором музея был ее знакомый по больнице в Голодной степи — Юсуп-Ахмат Алиев. Там она не обращала на него внимания, а здесь обрадовалась, встретившись с ним.

Рекомендательное письмо Батулли магически подействовало на директора. Любовь Прохоровну он чуть было не на руках принес в комнату «общей канцелярии», где она должна была выполнять обязанности секретаря. В ее распоряжении в комнате были шкафы, три стола, бумага и другие несложные принадлежности этой неопределенной профессии.

— Что же я обязана делать, товарищ Алиев? — робко спросила Любовь Прохоровна, со страхом вступая в заново начатую жизнь.

— Работа сама научит, Любовь Прохоровна. Музей получает письма, запросы, документы. Давайте ответы, наводите порядок в делах. Мне кое в чем поможете.

— Помогу? Разве только по мелочам. Я ведь впервые начинаю трудиться. А здесь еще и специфическое учреждение, музей. Прошу вас обращаться ко мне по фамилии. Я теперь — Марковская, товарищ Алиев.

— Хоп, товарищ Марковская. Только вы, пожалуйста, не преувеличивайте трудностей. Для специфики у нас есть должность референта. К тому же и сам советский музей — здесь явление новое. Будем расти вместе с ним. Как вас квартира устраивает? Две комнатки, конечно, тесновато с ребенком…

Но на это «товарищ Марковская» не жаловалась. Квартира удовлетворяла ее вполне. Почти под самыми окнами протекала Исфайрам-сай — горная река с удивительно чистой, прозрачной и студеной водой. Любови Прохоровне казалось, что лучшей реки нет на свете, хотя она в этом крае видала немало рек с такой же чистой как слеза водой. И — глухой переулок, адрес, затерянный в дебрях простой жизни.

Только что это за работа? Неужели из музея, из архива ей суждено пробиваться в люди! «Коллектив» — трое служащих. Каждый из них замкнулся в рамках своих ограниченных обязанностей.

К этому ли стремилась она? Конечно, на первых порах для приобретения навыков, может, так и надо было начинать. Пройдут годы, люди увидят, оценят ее труд.

Но ведь… пройдут годы! Какой ужас! Музей-архив. «Расти вместе с ним…»

Однажды Любови Прохоровне пришлось в какой-то степени заново оценить свое положение служащей в музее. С Юсупом Алиевым она виделась почти ежедневно, строго официально разговаривала с ним о делах и больше ни о чем. Ни референта, ни главного шефа, академика Файзулова, она не видела ни разу и не стремилась к этому. Она привыкла к «тихой» жизни в музее, а все свободное от работы время посвящала дочери.

Так было и в этот день. Проснулась она рано, накормила девочку и отправила ее с Марией гулять, а сама успела ранее обычного прийти в музей на работу. Она входила в музей со двора, потому что парадный ход открывался для посетителей в установленное время. Работу себе она находила сама. Еще вчера начала инвентаризацию экспонатов музея, в одной из комнат оставила инвентарную книгу и бланки каталогов. Туда и направилась прямо с черного хода.

В музее было безлюдно, и ей стало жутковато. Она украдкой прошла к месту своей работы — к экспонатам, характеризовавшим астрономическую деятельность Улугбек-хана. Записывала, проверяла по каталогу и преодолевала страх одиночества среди мертвых памятников старины. Пыталась не прислушиваться к неясным звукам, раздававшимся в пустом здании. Хотя Юсуп и уверял, что в музее нет крыс, но Любовь Прохоровна боялась их, а отдаленный шорох стремилась заглушить нарочито шумным перелистыванием страниц каталога.

Но нет! Шорох превращается в шепот, вполне ясный приглушенный разговор…

Любовь Прохоровна испуганно огляделась вокруг. Сбоку, за легкой перегородкой, находилась комната референта. Она еще ни разу не видела его, поскольку тот находился в длительной командировке по республике.

Да. За перегородкой вполголоса, как заговорщики, разговаривали двое.

Она покраснела, почувствовав себя в роли подслушивающей, может быть, чей-то сугубо интимный разговор. Немедленно надо уйти, скрыться! Но простое женское любопытство побуждало Любовь Прохоровну узнать — кто же это мог быть? Директор и референт, приехавший из командировки?

Ей казалось, что у нее под ногами стал рушиться пол, а душу ее сковал страх. Она старалась ступать как можно тише, наталкивалась на стеллажи, на застывшие в мертвом покое экспонаты. Вдруг разговор за перегородкой оборвался. Любовь Прохоровна, уже не сдерживая шагов, направилась к себе в канцелярию. Сердце трепетно билось в груди, кровь стучала в висках…