Роман межгорья

Уважение к нему, к его уязвленному самолюбию внезапно родилось в сознании Саида. Только он не находил слов для выражения этих мыслей.

— Прошу присаживаться, Евгений Викторович. Я вполне понимаю ваши чувства, глубоко уважаю их… Садитесь и рассказывайте. Не стреляться же нам, правда. А упреки готов выслушать. Каждый из нас прав по-своему… Садитесь, я вас слушаю.

— Да, — промолвил Храпков, глубоко вздохнув. — Стреляться не будем, это правда. Но я хотел бы кое-что уточнить, раз уже зашел об этом разговор. Пришел я к вам совсем по другому поводу. Наш, так сказать, личный конфликт отдадим на суд времени. Это уже взнос в сберкассу. Мой или ваш… К сожалению, «проценты» растут не в мою пользу, а они, очевидно, и определят приговор этого суда времени.

— Евгений Викторович! — с волнением произнес Мухтаров, тронутый рассуждениями доктора. Сколько же надо передумать, пережить, чтобы дойти до понимания этих истин…

— Оставим этот разговор, товарищ Мухтаров.

— Прошу, Евгений Викторович, называть меня просто Саидом-Али.

— Благодарю, очень рад. Пришел к вам за советом. Как мне жить дальше? Да, да, не удивляйтесь, Саид-Али. Поймите, какие страшные противоречия терзают человека: доктор Храпков рекомендовал на строительство в Голодной степи инженера Преображенского, зная о том, что он бывший белогвардейский офицер, живущий под фамилией жены. Я, купеческий сынок с Волги — вы об этом не знали, когда подписывали представление к ордену, — в душе мещанин, равнодушный обыватель в жизни, удостаиваюсь высокого отличия от правительства — получаю орден!

— Успокойтесь, Евгений Викторович. Ваше прошлое — жизнь на Волге — давно известно, виновны ли вы в этом? Вы слишком усложняете простые вещи. Все вполне нормально, уверяю вас.

Храпков некоторое время растерянно глядел на Мухтарова и решительно махнул рукой.

— Право, Саид-Али, вас ничем не удивишь. Да, да… А я успокоился уже тогда, когда решил именно к вам идти за советом в такую позднюю пору. Вы уж узнайте и практическую сторону, независимо от «философии бытия», как выражается Синявин. Дело вот в чем. К доктору Храпкову, именно к нему, а не к кому-нибудь другому, уже дважды заходил Преображенский…

— Что-о?!

«Не сошел ли с ума этот человек», — мелькнула было мысль у Саида-Али.

Храпков просто улыбнулся в ответ на искреннее удивление Мухтарова. Но в его глазах отразилась глубокая печаль.

— Теперь придется мне успокаивать вас — это, кстати, моя профессия. Да, Преображенский дважды заходил ко мне.

Храпков, совсем овладев собой, с мельчайшими подробностями рассказал Мухтарову об этих памятных ему посещениях. Саид просто гордился Синявиным, слушая рассказ о его достойном поведении при встрече с Преображенским. Стукнув от досады кулаком, Саид поинтересовался, почему же они вдвоем не задержали этого мерзавца? И тут же согласился с объяснением доктора, чтобы сгладить упрек, скрытый в этом вопросе.

Рассказывая о вторичном посещении Преображенского, Храпков особенно подчеркивал его желание реабилитироваться. Саид-Али внимательно выслушал рассказ и о том, что где-то в Намаджане или в Фергане бродит какая-то группа иностранцев: индусов и турок, афганцев и арабов. Почему вредитель Преображенский так заинтересован в том, чтобы этих людей задержали?

— Знаете, Евгений Викторович, о таких вещах мы с вами узнаем во всяком случае позже, чем соответствующие организации. Хорошо, я подумаю. А что касается вашей поездки в Москву, если ненадолго, чего же, поезжайте. Надо, кроме всего прочего, еще и освежиться нашему брату.

— Ненадолго? Хочу навсегда. Но ведь… суд….

— «Суд идет»! — засмеялся Саид, вспомнив «шапку» в газете. — Думаю, что к началу суда вы еще успеете вернуться. Уезжать навсегда я вам не советую. Бежать? И это после того, как вы столько пережили? Нет, бежать вам не следует. Вы, Евгений Викторович, победитель, а не побежденный. Надо еще поймать Преображенского, а не бежать от него, от его коварства и какой-то новой антисоветской затеи! Поезжайте, проветритесь, а к началу суда возвращайтесь. Будем вместе завоевывать личное счастье, завоевав общественное!..

VII

Советская степь наконец привлекла к себе внимание и широких кругов за рубежом. Многочисленные туристы по одному, а то и группами направлялись в Намаджан, а оттуда в Уч-Каргал и трамваем к сердцу степи — Кзыл-Юрте. В Кзыл-Юрте выросли новые дома. У подножия горы находился кишлак, построенный по плану, а внизу, вокруг главного распределителя, раскинулся город. Мациевский постарался выстроить здесь четырехэтажные, на железобетонной основе, дома. Было построено шесть домов для инженерно-технических работников Советской степи. Два новых квартала были отведены под жилье рабочих ирригационной системы, гидростанции, заводов и больниц.

Все это особенно успешно достраивалось после пуска гидростанции в голове канала, несмотря ни на зимнюю погоду, ни на материальные затруднения, которые снова стали ощущаться на строительстве.