Роман межгорья

— Да, из святейшей обители мазар Дыхана, — глубоко вздыхая, ответил старик, лишь теперь заметивший, что у него в руках нет бирюзовых четок. — Добрый господин, я ушел из обители. Меня влекут к себе ваши люди, которые трудятся вон там, в Голодной степи… Наверное, там правоверные нуждаются в хорошем имам-да-мулле…

— Так, может, ты хотел стать муллой в рабочем поселке?

— Мои семьдесят лет повелевают мне служить аллаху там, где есть правоверные.

— Ну что ж. Там уже есть несколько карнайчей, а ты будешь единственным имамом. Я не буду противиться этому, если твои семьдесят лет так жаждут молитвы.

Последние слова Преображенский произнес, уже удаляясь от старика, и Исенджану показалось, что этот первый из начальников одобряет его намерения.

По ту сторону пустыни за вершинами далеких гор догорали последние лучи уставшего за день туркестанского солнца, угасал багрянец на горизонте.

В воображении Исенджана все еще стояла загадочная усмешка инженера. Под этим впечатлением его бородатое лицо постепенно расплывалось в мечтательно довольной улыбке.

Он на верном пути.

— Аллагу акбар! Аллагу акбар, — твердили его все еще улыбающиеся уста, а руки проворно поднимали с земли чапан.

Он видел, как спускались в долину всемогущие инженеры.

Надо спешить.

II

Мухтаров назначил инженера Мациевского прорабом северного участка строительства туннеля. Это был самый отдаленный и ответственный участок, требовавший от администрации особенного внимания. Туннель начинали строить возле огромного плоскогорья, где Кзыл-су несла свои силевые воды. Там должны были соорудить голову магистрального канала и гидростанцию.

Невысокий, но коренастый, Мациевский скорее был похож на агронома, чем на инженера. Спокойным и открытым взглядом своих светло-голубых глаз обвел он новую для него комнату, новых людей. Несмотря на то, что на дворе было жарко, Мациевский носил форменную тужурку с блестящими латунными пуговицами; самое большее, что он разрешал себе, — расстегнуть пуговицы, но тужурку не снимал никогда.

— Такова уж мода, — оправдывался он перед товарищами. — Вон поглядите, в какую жару аксакалы форсят в ватных чапанах.

Мациевский встретился с Мухтаровым в первый же день своего приезда в Уч-Каргал и не скрывал недовольства полученным им назначением на работу в Голодную степь.

— Я, товарищ Мухтаров, строитель железных дорог, а не гидротехник. В сорок лет переучиваться не только трудно, но и нецелесообразно. Мне, конечно, известно, что вы без разбору берете инженеров. Однако… лучше бы отбирали.

— Вас, товарищ Мациевский, совсем неправильно информировали. За вас мне пришлось держать такой бой на расширенном заседании бюро обкома… Нам, если хотите, именно и нужны инженеры типа Мациевского. А тех, что присылают по принципу — на тебе, боже… приходится, конечно, брать, и… вам придется с ними работать. — И, помолчав немного, Мухтаров добавил: — Вот что, товарищ Мациевский: наше строительство не только ирригационное, но и политическое. Вы советский человек, инженер. Вот за это я и «воевал» на бюро.

— Но ведь вы, товарищ Мухтаров, не знаете меня. Я вам очень благодарен за такую неожиданную и приятную для меня оценку…

— Знаю! Вас я очень хорошо знаю по рассказам товарищей, которые руководили борьбой с так называемым правительством кокандских буржуазно-националистических автономистов. Как ваша рана?

— Спасибо, зажила. Пролежал четыре месяца в Ташкенте… Вы просто, знаете, растрогали меня. Конечно, я охотно буду работать там, где меня поставит… веление эпохи. Понятно, я человек с настроением.

Мухтаров подошел к нему и, улыбаясь, пожал руку.

— Будем работать вместе, товарищ Мациевский, я тоже инженер-транспортник! Ничего. Это хорошо, что вы человек с настроением. Пока что помогите нам укрепить техническую контору. А уж когда выйдем в степь, работа найдется.

Так Мациевский принял назначение. Он в тот же день буквально с головой окунулся в работу. Ему предложили выехать в Уч-Каргал — и он в ночь направился туда, а через несколько дней уже нельзя было узнать уч-каргальскую контору. Кроме всего прочего, он обладал особым «секретом» нравиться людям и очень быстро объединял их вокруг себя на работе.

Несколько раз Мухтаров ездил с Мациевским на обследование Кзыл-су, горных перевалов. Ночевать им приходилось где-нибудь в горах, возле бурных водопадов Кзыл-су. Мациевский был инициативный инженер-исследователь, активный советчик, упорно отстаивающий свои идеи, — вот за это ценил и уважал его Мухтаров.

Когда Мациевского принимали в кандидаты партии, он попросил слова перед голосованием и заявил:

— Я честно и искренне работал, будучи только инженером. За это я лично отвечал своими знаниями и любовью к труду. Теперь я буду просить партию помочь мне справиться еще и с обязанностями коммуниста!..