Роман о дружбе по любви

Пока была в туалете, ясно поняла: выходка Ярослава – лишь ответная реакция. Ей было больно, но и ему было больно не меньше. Она была обижена. Она хотела обидеть его в ответ. Она старалась. И, судя по всему, попала в цель. Но если она сама тосковала в чужой постели съемной квартиры, то… может быть… и он… хотя бы немножко…

Закревская взяла ручку, повертела ее в руках. Решительно отложила в сторону, свернула бумаги и сложила с сумку.

- Знаете, Саша, – звонко проговорила она, – а поедемте в клуб. Развлечемся!

- Куда поедем? – опешила Санька.

- А куда хотите!

Хотела она к Сашке. Но разве ж это объяснишь?

- Хорошо… Как скажете… Можно в Карибский, только это… я без машины и не при параде…

- Машина не проблема. Парад – ерунда. Я сегодня тоже, как видите, - ответила Ника и достала телефон.

- Вы всегда как с картинки, - вздохнула Санька, хотя именно сейчас ее слова ну никак не вязались с действительностью. Сама Санька скосила взгляд в сторону зеркала, надеясь на чудо. Чуда не произошло – шиш на затылке, очки в черной оправе, черный же костюм, белая рубашка. «Как училка!» - раздался в ее голове Сашкин голос.

Ника буркнула в ответ что-то неясное и затарахтела в трубку:

- Марин, привет! Слушай, идея есть. Поехали в Карибский клуб? Ну мы ненадолго. Чуть-чуть развлечемся. Я и Саша… Григорьева, какая еще Саша. Не будь занудой. Ну пожалуйста… ну если ты можешь устроить Закревского у себя на чердаке, то почему не можешь съездить в клуб со мной, а?

Приблизительно через полчаса ответ на этот вопрос был дан Мариной Вересовой лично. Она влетела в кабинет Григорьевой с возгласом:

- На чердаке он устроился сам! К нему туда теперь Машка ходит, в пирата играют, когда он не пьяный.

- Привезешь им завтра Сережку, будет еще веселее, - проворчала Ника, натягивая пальто.

- Никуда я Сережку не повезу. Сама вози. Между прочим, он вчера, как порядочный, домой пришел в семь. К процессу готовился до десяти. Потом спать пошел. Не ел, правда.

- У него свой дом есть, - взвилась Ника и тут же сникла. – Не могу я его видеть. А лягушонка… я же пообещала. Может, и правда так лучше?

- Дура! – рассердилась Мара и тут же опустила глаза. – Нет, я на твоей стороне, конечно… Но ты бы видела Макса с этой Мильх! Убила бы обоих. И ничего, терплю. А у них дружба такая!

Про дружбу и обо всем, что о ней думает, Санька Григорьева очень много могла бы рассказать, но в данный момент была крайне занята. Распустила волосы. Сняла пиджак. Порылась в шкафчике, питая нелепую надежду на то, что обнаружит там коктейльное платье или хотя бы набор принцессы. Но не сложилось, чуда снова не произошло. Потому пиджак она вернула на место. Надела пальто и сообщила:

- Я готова.

- Значит, едем, - кивнула Ника и, не удержавшись, пробурчала Маре: - Они дружат, а этот гад убалтывает. Понимаешь? Он убалтывает!!!

Решительным шагом три барышни проследовали из кабинета Григорьевой и вышли в холл, который пересекли так, будто намеревались вступить в битву за независимость племени матабеле.

- А этот дружит! – сердито заявила Мара. – Чем дружба лучше убалтывания, а?

- Тем, что дружат с одной, а убалтывают всех подряд! – заявила Ника, цепляя на нос очки. В глазах снова стояли слезы.

- Я тоже иногда убалтываю, - вставила Санька. – И что мне теперь? Могу в прокуратуру работать пойти, папа устроит. Но там зарплаты другие.

Ника внимательно посмотрела на своего адвоката и выдала:

- И думаете, вашему парню понравилось бы за этим наблюдать? Перед глазами Сашки промелькнуло жуткое воспоминание – ее подвозит Евгений Иваныч, в то время как Сашка возится с двигателем мерина. Сколько такого было после… и ничего не значило в 80% случаев, но он-то видел!

- Нет у меня парня, - буркнула она, чтобы не задумываться. – А Закревского и на мужиков перевести можно. Не будет клиенток – не будет проблем.

- Да все равно мне, кто у него будет! – вскрикнула Ника. – Уеду послезавтра, и к черту все!

Мара и Санька только вздохнули. Хором. Шумно. И вышли на улицу. Морозный уже почти вечерний воздух тут же ударил в лицо. И барышни быстро преодолели расстояние до автомобиля, скрывшись в нем.

Получасом позднее, устроившись на диванчике Карибского клуба, в самом уголку, где все было видно, но самим можно было оставаться незамеченными, Мара снова ринулась в бой – в конце концов, отъезд Вероники бил и по ней. С кого еще ей писать ее Анжелику?

- Между прочим, если уж совсем объективно, - пробормотала она, рассматривая голубоватого цвета жидкость в бокале, - то из одежды выпрыгивала эта дура. А от всего Закревского с нашего стола только затылок, ухо и часть носа видно было. Я его не оправдываю. Но он дядька красивый, ему и делать ничего не надо. Ты же знаешь.

Ника бросила на подругу испепеляющий взгляд и залпом выпила стакан апельсинового сока.

- Знаю. Сама, дура, когда-то на это повелась. Но ему больше не придется ничего делать. Теперь с абсолютно спокойной совестью, если она у него еще осталась, он может блистать своей красотой, с барского плеча возвращаться вовремя домой, ну и все прочее.