Роман о дружбе по любви

Санька пыталась перекричать громко играющую музыку и никак не могла понять, как докатилась до жизни такой. Мигающий свет, контрастируя с полумраком угла, в котором она сидела, отчаянно бил в глаза, и Санька их закрыла. Но даже так ей казалось, что она все еще видит, как продолжают дергаться танцующие в клубе тела. Ей танцевать не хотелось. Она вообще не танцевала. И как Ника вытащила ее сюда, она сейчас осознавала с трудом – слишком была пьяна.

Между тем, ничего сложного в этом не было.

Утро началось вполне себе буднично. Если не считать того, что встала она почти на час раньше, чтобы завезти Медведя к матери на другой конец города. Поскольку автомобиль вчера до двора доволок эвакуатор, и больше он не был ни на что способен, добирались на такси. С мешком корма и суровым приговором: «Бассейн отменяется! Мне нужна новая машина!»

Потом, собственно, была поездка в автосалон. После долгих брожений среди средств передвижения, трындежа с консультантами по поводу характеристик, условий кредита и прочей ерундени, Санька сделала единственно верный вывод: если бы с ней был Сашка, она купила бы первую попавшуюся машину, в которую тот бы ткнул пальцем. Только теперь ей придется учиться справляться самостоятельно.

На работу она приехала к полудню.

Закревский традиционно уже отсутствовал. Правда в этот раз причина оказалась даже вполне себе уважительной – утром у него было заседание в суде.

Снова сунулась к Вересову. Кивнула головой, вопросительно приподняв брови.

- Опять Закревские? – спросил Макс, глянув на Саню. – Что еще случилось? С утра, вроде, тихо было.

- Да тихо, тихо. Я просто боюсь, что слишком тихо, - вздохнула Григорьева и ушла к себе – разгребать завалы.

Но тихо было только часов до трех дня. В три часа пополудни явилась Вероника Закревская.

- Саш, я, возможно, сильно настаиваю, - начала она с порога, - но мне бы хотелось все закончить прямо сегодня. В воскресенье я уезжаю, останетесь здесь сами. Когда это все наконец закончится, условимся о пересылке документов.

Григорьева поджала губы. Выражение ее лица было прямым отражением слова «печалька».

- Я еще прежнее заявление не переделала. Если хотите, можете подождать, я сейчас поищу… у меня несколько шаблонов есть, раз уж… вопрос опекунства решен.

- Переделайте, я подожду, - Ника присела на стул, зачем-то осмотрелась. – А… Закревский в конторе?

- Нет, он в суде был с утра. Не возвращался. Во всяком случае, воплей никто не слышал, а тишина – это не его метод работы в стрессовой ситуации.

- Теперь-то ему с чего орать? – вздохнула Ника. – Чего хотел – он добился.

- Думаете? – уныло спросила Санька и уткнулась в монитор. – Мне казалось, он другого хотел.

- Нам всем временами что-то кажется.

- Понимаю. Иногда даже слишком часто кажется. Он сейчас у Вересовых живет, знаете? На чердаке. Видимо, там тоже легко фантазировать.

- Знаю, - отмахнулась Ника. – Можно подумать, ему жить негде. И у Вересовых своих забот достаточно, чтобы еще с ним носиться.

- Ну, носятся же, - пожала плечами Санька и подняла глаза от экрана. – Раздела все-таки не будет? Тупо развестись и все?

Ника приоткрыла от удивления рот.

- Саш, простите, вы соображаете, о чем спрашиваете? Что мне делить? Его квартиру или его машину?

- Ладно, ладно, понимаю. Просто… это ж разведут и все. Даже скучно. Разве только он в апелляцию пойдет. Вы же знаете, Закревский затягивать будет.

- Если вам так скучно, можете отказаться, - Ника пожала плечами. – В сущности, теперь мне все равно. Когда ему понадобится чистый паспорт, сам разведется.

В том, что Закревскому понадобится чистый паспорт, Санька очень сильно сомневалась. Но озвучивать свои сомнения не стала – едва ли клиентка оценит. Вместо этого она пустила на печать заявление. Дело на пять минут, в сущности. К чему было оттягивать?

Подошла к принтеру, вынула документ, положила на стол перед Вероникой и протянула ей шариковую ручку.

- Ознакомьтесь, подпишите.

Закревская придвинула к себе бумаги и принялась читать. Строчки странным образом запрыгали перед глазами, складываясь в затейливые узоры.

Вспомнился вчерашний кошмар, творившийся в переговорной. Ника прекрасно знала, что не права. И действует отвратительными методами. Уж сколько раз она ругала себя, что поперлась в этот чертов ресторан. Не зашла бы туда – ничего бы не было. Был бы обычный вечер. Ну, не совсем обычный, но определенно хороший. И вместо этого… Она не может его видеть, а он… Вчера ей показалось, что она вернулась на три года назад. Сидит за одним столом с Каргиным. Она кусает, он бьет. Настойчиво возвращалась мысль, что она скорее готова залечивать синяки, чем слышать то, что сказал Ярослав.

К глазам подступили слезы до головокружения.

- Сейчас вернусь, - бросила она Саньке и выскочила за дверь.

Но вернулась нескоро. С покрасневшими глазами. С губ была стерта помада. Стрижка потеряла свою идеальность. Ника деловито, что несколько не вязалось с ее внешним видом, села на стул и снова уставилась в бумаги.