Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»

А Арсений словно надломился, когда его не выпустили со второй партией детей. Ведь ему сказали: «Сейчас ты уйдешь». А потом говорят: «Нет». Он не плакал, но был на грани слез, кусал кулаки и все спрашивал: «Когда меня выпустят, когда меня выпустят?»

Рената Боярчик:

Тут у меня новая идея возникла, я говорю Алексею: «Слушай, что же мы делаем? Передаем наружу все данные, это же способствует штурму. А при штурме мы все погибнем, однозначно!» Он говорит: «Штурм и так будет, и так. Но пусть не они сами себя взорвут, а пусть наши их убьют сначала». Я говорю: «Какая разница?» А он говорит: «Большая. И вообще, – говорит, – не волнуйся. Если, – говорит, – мы тут вмеcте погибнем, то и там будем вмеcте». Я говорю: «Ну и шутки у вас, пограничников!» А сама думаю: «Нет, там – это не то, я туда не хочу, я тебя здесь хочу, здесь и сейчас…» И вдруг вспомнила, как читала в одной книжке про женщину, которая стремилась заниматься сексом только в какой-нибудь очень рискованной ситуации – на крыше высотного дома, в тамбуре скорого поезда, на стадионе… Теперь я ее поняла. И решила: все, если будет штурм, то плевать мне на всех в этом зале, я прямо тут, на полу, под креслом отдамся Леше, и это будет такой улет – смертельный…

Кремль, кабинет президента (по версии анонимного источника и газеты «Московские новости»)

– Нам удалось перевести зафиксированные на видеопленке записи разговоров боевиков, говоривших по-чеченски, – доложил президенту директор ФСБ, стоя у настенного телеэкрана, и нажатием кнопки остановил изображение на стоп-кадре. – Вот Бараев отвечает на вопросы корреспондентов НТВ перед телекамерой. Рядом с ним стоит боевик, известный как Абу Бакар: он по-чеченски вполголоса поправляет Мовсара. Когда Бараев заявляет, что их послал Шамиль Басаев, Абу Бакар тихо подсказывает: «Пача чого ал». Слышите?

Изображение двинулось, и красавец Ясир – Абу Бакар действительно негромко произнес: «Пача чого ал».

– По-чеченски это значит «укажи на президента», – сказал директор ФСБ. – После этого Мовсар послушно добавляет: «Аслан Масхадов»… – Директор прокрутил пленку вперед и опять остановил. – А здесь, смотрите Абу Бакар предупреждает: «Ма ала» – «не говори», что в контексте разговора можно понять, как инструкцию «не делай никаких утверждений». И дальше, пожалуйста. – Директор ФСБ снова прогнал интервью до нужного места. – Смотрите, этот же Абу Бакар приказывает Бараеву: «Не говори, сколько мы тут будем», – что по ходу разговора можно понять, как «не называй планируемые сроки». – Продолжая держать на экране стоп-кадр с изображением Бараева и Абу Бакара, директор ФСБ сообщил: – Таким образом, во главе этой банды на самом деле стоит этот Абу Бакар. А о нем нам известно, что раньше он был в подчинении у Хаттаба, а теперь у Абу Валида, араба, который теперь против нас в Чечне воюет. То есть, это арабский выкормыш. Даже имя он взял себе арабское. И это подтверждает, что вся их операция с захватом «Норд-Оста» задумана, конечно, не в Чечне. А Бараев им нужен только для того, чтобы выдать ее за чеченскую…

В штабе

Асламбек Аслаханов:

Ими, безусловно, управляли снаружи. Они постоянно разговаривали по мобильным телефонам с кем-то в Москве, в Чечне, в Саудовской Аравии – это видно по расшифровкам их телефонных звонков. Кто-то оттуда управлял этой диверсией. Поэтому каждый раз Бараев на предложение о встрече с тем или другим нашим представителем отвечал отказом. Он должен был у них спрашивать: а можно с этим встретиться? Ему говорили: «Нет, с этим не встречайся, требуй Политковскую. Политковская прилетела из Америки? Требуй Примакова, Явлинского…»

Двадцать пятого, в 18.30 я пошел к нему снова, на этот раз с журналисткой из «Новой газеты» Анной Политковской, думал выпросить хотя бы детей. Ведь Бараев обещал: если будет митинг на Красной площади, выпущу детей. Если приедут представители посольств, выпущу иностранцев. Знаете, что он мне сказал? «Там уже нет никого моложе 13 лет. А тринадцатилетние – это не дети, это взрослые». Я говорю: «Пусти меня в зал, я хочу собственными глазами посмотреть, врете вы мне или нет. Пойдем, покажи мне». «Нет, – говорит, – ты туда не пойдешь». Я говорю: «Почему?» – «Мы тебя не пустим. Ты военный человек, хочешь карту составить, где у нас что расположено». Я говорю: «Эта карта давно у нас в штабе лежит, могу тебе принести. Где у вас взрывчатка, какая, сколько вас человек – все известно». – «Откуда известно?» Я говорю: «А ты думаешь, в штабе дураки сидят? Мы уже прекрасно знаем, кто там, в зале, с кем рядом сидит, сколько вас и откуда каждый из вас. Все уже известно. И ты не хуже меня знаешь, что там целый класс школьников на балконе, что там больные дети есть».