Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте»

И вдруг он мне говорит: «А когда наших детей убивают бандиты в погонах, почему ты за них не просишь? Вот вы, московские чеченцы, кричите «наша Россия», а кто здесь с вами считается? Хоть один из вас – на государственной должности? Вас пинками везде гонят, отовсюду уже повыгоняли, за шпионов держат, а вы все перед ними, как холуи, стоите и говорите: «Мы – россияне!» А вы рабы для России! О чем нам с вами говорить? Почему я за тебя должен заложников отдавать? Вот Кадырова давай, который в должности, – я 100 человек отдам за него! Даже 150 отдам! Звони, приведи его сюда и забирай 150 человек!»

Но Кадыров, как известно, не прилетел. Хотя я, клянусь, и за одного человека пошел бы…

И Бараев мне снова: «Все, мы ни с кем больше не хотим встречаться! Давай уходи!» Я говорю: «Подожди, ты чеченец или нет? Старшему человеку говоришь «уходи»! Это твоя вотчина, что ли?» «Да, – говорит, – это наша последняя обитель. Уйди отсюда по-хорошему». Я говорю: «А что будет по-плохому?» Он опять автомат поднимает…

Короче, я ушел без детей.

В штабе я сказал: «Не надо идти туда ни Примакову, ни Аушеву. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых, им крайне заманчиво заполучить Примакова. Представляете: Примакова возьмут в заложники!» А Примаков говорит: «Даже если это будет последний день в моей жизни, я все равно пойду».

В зале

Зинаида Окунь:

Был такой момент, когда уже было все равно и хотелось хоть какого-то конца.

Часть пятая «Последняя осень»

«Второй день продолжается балаган с захватом заложников в «Норд-Осте», – сказали по радио. Зал аж ахнул…

В зале

Светлана Губарева:

Радиоприемник был в руках у одного из террористов, он с ним не расставался, слушал. Мы тоже прислушивались, что происходит снаружи, что говорят про нас. И вдруг слышим: «Второй день продолжается балаган с захватом заложников в "Норд-Осте"». Зал аж ахнул…

Катя Стародубец:

За нами сидела семья из Прибалтики – мать пожилая, сыну лет 13 и девочка 17-18 лет. У нее был плейер с приемником. Когда были новости – в десять, в одиннадцать часов, – она слушала и пересказывала нам. Мы все время спрашивали у нее: «Ну что там говорят?» А она: «Подождите, подождите…» А потом: «Говорят, что специально для заложников, находящихся на Дубровке, передаем песню «ДДТ» "Последняя осень"». Мы просто обалдели!

Дарья Васильевна Стародубец:

На балконе телевизор стоял на режиссерском пульте. Мне картинку не было видно, но я все слышала. Передавали много ненужного. Например, всемирную хронику захвата заложников – с цифрами, сколько при этом было убито человек. Вы не представляете, как это нас нервировало и как заводило террористов и Бараева. Потом прошло сообщение, что якобы Масхадов не имеет никакого отношения к захвату. Бандиты вовсю смеялись этому и перемигивались. Потом Цекало зачем-то сказал, как можно незаметно проникнуть в здание Театрального центра. Бандиты стали немедленно срывать со стен панели облицовки в поиске вентиляционных труб. Находили и сразу же их минировали…

Виталий Парамзин:

Я брал радио, выпросил у Аслана. Вначале он сам слушал, потом мне отдал, они к тому времени телевизор подключили. И я слушал новости – может, это «Маяк» был или другая станция, мужчина говорил: «Ни в коем случае нельзя идти на переговоры с террористами! Нельзя выполнять их требования! Обязательно – штурм!»

Галина Делятицкая:

Очень серьезно действовали на детей телерепортажи. У боевиков на балконе был телевизор, и мы слышали, что происходит снаружи. Репортажи были очень развязные, репортеры не отслеживали свою речь, злили террористов и не давали нам надежду на то, что мы останемся живы. Боевики начинали кричать на нас: «Что? Вашему правительству нужно, чтобы мы кого-то убили, чтобы они начали что-то предпринимать?»

Александр Сталь:

На сцену вышел Аслан, у него в руках был приемник. Он сказал: «Слушайте, как врет ваше радио! Передали, что сбежала раненая заложница, а это я сам отпустил беременную. Собаки!»

Аслан принес откуда-то маленький черно-белый телевизор, изображения на котором почти не было видно, а вот слышно достаточно хорошо. По нему мы довольно часто смотрели новости. Удивлялись, почему власти даже на словах не заикаются о выводе войск, это хоть немного успокоило бы террористов и разрядило обстановку. Зато порадовали слова Путина о том, что приоритетная задача – сохранение жизней заложников. Хотя все понимали, что это только слова.

После основных новостей телевизор выключали, причем об этом просили сами заложники – слушать всевозможных «экспертов» и «журналистские расследования» было очень тяжело.

Когда по телевизору зашла речь об обмене части заложников на Кадырова, мой сосед спросил шахидку, готовы ли они на это. Она развеселилась и сказала, что за Кадырова отпустила бы всех и взорвалась бы вмеcте с ним.

Анастасия Нахабина: