Роман О Придурках

— Зачем спешить? — здраво рассудила юная леди. — Я сю-да пришла всерьез и надолго. Покружусь, пригляжусь, авось можно не сразу попасться на зубок здешним внут-ренним органам. Жизнь состоит из плохого и хорошего, из пользительного для здоровья и самочувствия, и из вредно-го, иногда убийственного. А дай-ка я разделю ее на кусоч-ки да присмотрюсь к каждому.

Получилось у нее следующее: студентка, активистка, спортсменка, агентка, да и внешне ничего себе. Не краса-вица писанная, но она, в отличие от многих девушек ря-дом, и не мечтала быть красавицей. Они все не такие как остальные. Красота ущербна. Если господь Бог дал красо-ты немеряно, что-то в голове, как правило, отобрал. Вот и мучаются. Радостей им намного меньше. А спросу с них по красоте их высокий. Наталья здраво решила оставаться се-рой мышкой: шерстка мягкая бархатистая, вроде и не бро-ская, но погладил разок и еще хочется. А уж опытности да умения она приложит, благо, есть немалый задел…

Много всего наприкидывала, контроля за ней ни от ро-дителей, ни от Центра почти и никакого, и согласилась пожить так, чтобы не было "мучительно больно за бес-цельно прожитые годы". Пожить она решила в свое моло-дое удовольствие.

И выполняя собственные заветы, целый год шла от сво-его конца.

Потенциального.

Как если бы она залетела, ее раскрыли, арестовали, осу-дили и в яму посадили.

Все, что касаемо русских концлагерей, не менее конц тюрем и предваряющих репрессивно-исправительный ап-парат учреждений, познавалось ей без каких-либо заданий и понуканий. Она изучала русские несуразные уголовные кодексы, в которых за украденную у соседа курицу нака-зание было несравнимо больше, чем за украденный у госу-дарства миллиард, даже если он в долларах или фунтах. Ходила в суды наблюдать идиотские предопределенные обвинением процессы, где адвокат и обвиняемый были безгласной мебелью, а судья руководствовался не статьями идиотского закона, а курсом партии и правительства, сво-им местом в очереди на квартиру и задержанной за полго-да мизерной зарплатой. Заводила нужные знакомства, и, как на экскурсию, прогуливалась в изолятор временного содержания, по оперативной терминологии ИВС, в СИЗО, следственный изолятор, где подозреваемые в мелких пре-грешениях сидели в ожидании окончания следствия и суда годами. Многих потом, когда суд выносил приговор, от-пускали домой, так долго они тут томились. Но никого не оправдывали, потому как, оправдав этих, нужно было на-казывать тех, которые этих ни за что сюда упрятали. Но разве рука поднимется на того, с кем из одной кормушки хавать приходится?

За этот год Наталья поняла: такой конец ей ну ни на фиг не нужен. Если бы ее, разоблачив и осудив, отправили от-бывать наказание в родную Англию, она бы еще подумала. Но в России, где даже государство живет по своим поняти-ям, а не по законам, жизнь на воле много хуже, чем в анг-лийской тюрьме.

Весь второй год вынужденного пребывания она укреп-лялась в мысли, что рисковать свободой ей не след. Еще три года усиленно внедрялась, обрастала знакомствами и связями. Центр с пониманием отнесся к ее объяснению своей открытой пассивности. А когда она поступила в ас-пирантуру, даже первый орден пообещали. И бюст на ее родине… за счет конторы… увеличить… пока на один размер. С бюстом она решила не спешить, дождаться сле-дующей благодарности и сразу на два размера обе увели-чить, чтобы и не больно, и заметней выглядеть.

В тесной аспирантской каморке она нашла, наконец, свою золотую жилу.

Шкаф.

Забитый курсовыми и дипломными работами студентов за последние лет…дцать. Она потихоньку достает их, снимает ни микропленку, обрабатывает. Сложными кана-лами через систему тайников переправляет на родину, в туманный который Альбион.

По крайней мере на ближайшие лет двадцать она бес-проигрышно обеспечена информацией, а если учесть, что студенты народ невольно плодовитый и число их работ год от года растет, Наташе уже снится счастливая старость, не омраченная провалом и сорванными заданиями. Даже и попытаются раскрыть ее, накрыть или расшифровать — вряд ли даже в их придурошных органах найдется хоть один придурок, который обнаружит хоть какую-то цен-ность, а тем паче важную государственную тайну в никем не читаемых дипломных работах студентов.