Роман О Придурках

— Я веревку взял. И меловой камень тожь, будем на стене стрелы рисовать, — похлопал по заплечному мешку.

— Ну, тогды не потеряемся.

ГОРНЫЕ ЛАБИРИНТЫ

Цельный месяц лазили Фарит с Рахимом по пустому нутру горы. Фарит даже спецьяльно отпуск себе оформил.

Нашли главное тело пещеры, каменный свод высотой больше тридцати метров и без малого километр в поперечнике. Десятки больших и малых ответвлений. Одни выводили в небольшие пещерки, сухие, либо с озерцами прозрачной воды. Другие упирались в скальные нагромождения. А иные уходили в бесконечность, и пройти по ним не было никаких возможностей. Потому как на пути вставали либо завалы, либо провалы. Дороги трактора еще не выровняли, мосты не прокинули, асфальт не положили, а трамвайное движение пустить забыли.

В двух местах пещерная полость выходила наружу. Единажды увидели высоко — камень не добросить, — световую полосу, наискось падающую на стену. Долго спорили, где это, пока не пришли к согласию. В другой раз боковой проход вывел к светящейся щели. Попытались расковырять, скальная пластина топору не поддалась. Тогда Фарит молотком пожертвовал. Привязал его к веревке и, после нескольких попыток, выбросил-таки его в щель. Найдут молоток, проход пробьют, и не надо будет по подземным лабиринтам всякий раз в темноте пробираться.

Вечерами Фарит долго пыхтел — в отблесках кострового пламени рисовал карандашом в своем блокноте вновь обследованные участки, пытался выстроить правильную пещерную карту и описать очередную находку.

— Нам с тобой ни в жисть все не обсмотреть, — подвел он итоги очередного дня. — Чем больше лазим, тем больше нового открывается. Никак через весь Уральский хребет пещерина проползает.

— Ну, дык, — гордый за свое первооткрытие, отозвался Рахим, — вона какое хозяйство. Королевство цельное, или, скажем, царствие.

— Царство! — поправил Фарит.

— Какая разница то?

— Царство — это как государство. В ём ты можешь жить, я, другие люди. А царствие… вот крякнешь ты, к примеру, насовсем, и скажут тебе на прощание, как пожелают — царствие небесное.

— А! — понятливо кивнул Рахим. Затянулся пару раз, обдумывая чего-то, головой покачал, руками покрутил и выдал. — Можа, позовем кого в помощники?

— Как только, так сразу, — охотно согласился Фарит.

— Как только чего?

— А как найдем чего пользительного.

— Для кого?

— Для себя! Не для дяди чужого.

Блокнот он сноровисто крутил то влево, то вправо. Заместо линейки у его была верхняя крышка пластмассовой коробки из-под шашек. Он шевелил малокровными губами, высчитывая маленькие клеточки на бумаге, ставил карандашом точку и, напряженно раскрыв рот, соединял точки тонкой грифельной линией.

— Мы же в сердце горы ковыряемся. Вдруг там уголь каменный, руда железная где найдутся? А то и золото с алмазами. Я для чё образцы пород беру, а? Я ж в них маненько того, кумекаю. В нашей котловине какой только разности не попадалось! Как-то даже изумрудный камень нашли!

— Настоящий?

— А хто его знает. Но здоровый. С баранью голову. Приехал бородатый мужик из Миасса, из геологического музея, ученый весь. Полазил в том месте, где находку обнаружили, несколько ящиков породы наковырял и с собой увез. Ему даже машину большую дали, чтобы, значит до места доставить. А он еще наказал нашим — всю породу с энтого краю в отдельный отвал складировать, штобы они потом ее проверили.

— Ну а мы лазим, толк какой ужо есть? Или пока впустую?

— Вот, медный колчедан золотые жилки пробросил. Это на третьем участке нашли. Вот в энтом хрусталя кристаллы, у соляного столба порода наружу вылезла. Там кристаллов густо понатыкано, мож вся гора хрустальная. В энтом ответвлении, ну, где мы в озеро седни свалилися, помнишь?

— Это ты свалился, я токо ногой одной попал. Вода там минус сто градусов, меня как обожгло.

— Дурак ты! Вода даже подо льдом не бывает ниже плюс четырех.

— А потом?

— Потом уже лед или снег.

— Ишь ты.

— Как бы мне не околеть с ледяного купания. Ну, дыть, ладно не то, — успокоил себя Фарит. — Мрамор там черный во всю стену от пола до потолка. Вдруг на поверхность вылазит вся глыба? Его ж можно будет запросто с земли выковыривать. А черный мрамор, я те скажу, это знаешь чё?

— Ну, чё?

— Это такая хреновина, которой в мире, почти што нет нигде. Всего, можа, в двух местах его добывают. Или в трех. Редкость большая. Ох он и дорогушший!

— А чё мы дальше по соляному развалу не пошли, а? Там жа вон какая агромадина открывалась. И сама подсвечивается.

— Ну ты чё? Я ж тебе показывал!

— Чё ты мне показывал?

— Ну, карандашик.

— И чё он, твой карандашик?

— Шшолкает, аж зашкаливает. Радиация там астрашенная. Там, похожа, или энергия земного ядра наружу рвется, или урановые руды какие.

— Ты чё, боиссься? Мало на своем реакторе хватанул?

— Тогды не спрашивали, построили в шеренгу и айда, вперед и с песней.

— И меня не спрашивали.

— Ты как хошь, а я еще малость побегать по земле хочу. Особливо счас, когда впервой интерес какой к жизни появился, смысел впереди замаячил.

— А золото есть? Его ты не нашел покеда?