Роман 'Петровичъ'

Экипирован Петрович был с почти неприличной роскошью. На голове у него красовался новый котел из добротного чугуна, в котором предприимчивый помещик выбил две дыры для глаз. Правда, они у него получились слишком низко, и, стоя ровно, Петрович почти ничего не видел впереди, так что поза, в которой он выплыл из сарая, была довольно дерзкой и несколько неприличной. Одет старый боец был в несколько поношенный водолазный костюм — его Петрович выменял у каких-то чудаков из города на живую жабу, которую помещик пленил в очень интересном стиле — рухнув на нее вместе с подломившейся веткой с дерева в тот момент, когда бедняга пробегала внизу. В каждой руке Петрович держал по две пары нунчак, которые бешено вращались, издавая мерзкий свист. За поясом, за голенищами валенок и за спиной у него были заткнуты в большом количестве самурайские мечи, азиатские кинжалы и индейские томагавки, с обоих боков свисали две здоровенные дырявые торбы с сюрикенами. Даже из глазных отверстий казана торчала пара индонезийских духовых ружей, из коих Петрович довольно регулярно пулял в Божий свет, как в копеечку, какой-то пернатой мерзостью. К ногам великого воителя испуганно жались, перебирая мохнатыми ногами и щелкая челюстями, несколько одуревших от дневного света ос.

Петрович деловито взял одну из ос за свалявшуюся на загривке бурую шерсть, и, тщательно установив ей траекторию (для чего, учитывая особенности боевого шлема Петровича, ему пришлось принять крайне развратную позу), наладил ей кованым валенком под зад. Мгновенно набрав высоту, дрессированная тварь, с жужжаньем кувыркаясь в воздухе, через несколько мгновений шлепнулась во вражеский лагерь, где сразу же, согласно полученным инструкциям, начала щипать все подряд и плеваться вонючей слюной. Запустив весь свой десант в инвалидскую коляску, в которой Крупский, лучший шестовик деревни, бешено вращал своим любимым снарядом, отбиваясь от рычащих и плюющихся ос, Петрович решил идти на добивание, благо противник остался только один — Улька еще в начале схватки получила от своего товарища по партии шестом по лысине и сейчас мирно не возникала где-то под сиденьем.

Солнце палило вовсю. В небесах бодро и жизнерадостно сновали грифы, коршуны, ястребы и другая пернатая пакость со стервятническим уклоном. "В жизни всегда есть место подвигу!" — подумал Петрович. Издав воинственное рычание, которое, смодулированное горшком, живо на помнило Крупскому отрыжку Пегаса, обожравшегося комбикорма, он, набирая скорость, двинулся на супостата.

Окончательно обалдевший от всего происходящего, еще и так не пришедший в себя Акафест, робко попытался подняться на четвереньки… (Просвещенный читатель сразу же поймет, что, учитывая целенаправленность и непредсказуемость движений Петровича, это добром не кончится и будет КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕПРАВ, поскольку все закончилось ЕЩЕ ХУЖЕ!)

В падении Петрович порезал себе ногу сюрикенами и треснулся головой о дверцу вражеского экипажа. Теряя сознание, он успел заметить, что Крупский, выронив свой дрын и покувыркавшись как следует в воздухе, врезался в стайку комаров-толкунцов, что, похоже, изрядно рассердило последних. Петрович удовлетворенно ухмыльнулся — ведь несмотря на то, что он был самым крутым в округе рукопашником — индивидуалом, выйти один на один и без оружия на местного толкунца он бы не согласился ни за какие коврижки.

Дело потихоньку клонилось к закату. Солнце начало отбрасывать на песок длинные тени. Акашка, почувствовав себя в своей тарелке, оживленно пытался оглушить себя нунчаками. Толкунцы, собравшись в кучу, озабоченно решали, что им сделать с обмершим от испуга Крупским, сидящим в текущий момент посреди пруда по шею в нефти. "ТОЛКНУТ ИТЬ ОНИ ЕГО!" — злорадно подумал Петрович. — "Как пить дать — ТОЛКНУТ!"

Жизнь продолжалась…

—10—

Отыскав под универсальной коляской-вездеходом-везделётом-вездеплывом (хотя Йосиф Крупский чаще всего использовал режим вездестоя) своё сознание, Петрович, несмотря на то, что вид у оного предмета был весьма потерянный, упорно, но пока безуспешно пытался в него войти. За эти два часа комары, не взирая на орущего "Хорош толкаться-то, изверги, щекотно!!!" почтальона, по дешёвке толкнули-таки вышеназванного субъекта в соседнюю деревню Печкино.