Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Она была нереально легка на подъём и, будучи уже к 80-ти, могла запросто подорваться и внезапно рвануть поездом на родину в далёкие Медяны к оставшимся от уродской войны братьям и сёстрам. Для сравнения, я сам-то только годам к тридцати перестал панически бояться даже пригородных «детсадовских» поездок и почти переборол врождённую сладкую свою лень и патологическое домоседство.

Кто бы помог вспомнить рецепт восхитительных лепёшек, что пекла она иногда по утрам. Предугадать, когда она решит их печь, никто никогда не мог, и даже, наверное, она сама. Видимо, какой-то неведомый импульс подталкивал её внезапно затеять ароматную стряпню, и я просыпался от волнующих, райских запахов и сразу было ясно – а денёк-то задался!

Завтрак с этими дымящимися, румяными лепешками, да ещё с вишнёвым вареньем и холодным молоком – это то, чего уже никогда не будет… Как, всё-таки, это грустно…

Бабушка моя родненькая, ты, пожалуйста, хоть иногда приглядывай за мною, балбесом, как раньше, и пусть, что теперь уж с Того Света, грози пальцем, если задурю и улыбайся своей ласковою улыбкой… Как же я люблю тебя, бабулечка ты моя, ты лучше, ты круче, ты добрее всех на этом свете! А теперь и на том…

Моя бабушка и Manowar

Как-то в тревожную школьную пору я в очередной раз неумно мучил свою бабушку совместным вынужденным прослушиванием сугубо интеллектуальной группы Manowar. Нравилось так, что уроки в этот день я не учил принципиально – в знак протеста ненавистной системе.

Так вот потихоньку, да незаметно и проявляется разлагающая сущность «рокенрола».

Вот начинается очередная «ПТУ-шная» песня со зловещей сирены, и… Бедная моя бабушка в панике начинает бегать по кухне, выглядывая поминутно в окно и в ужасе спрашивая растерянного меня: «Это что же такое? Что случилось, откуда гудит?».

Оказывается, точно так же «в копейку» похоже и страшно выла сирена во время налета фашистских пи…арасов на наш тогдашний Горький. Это так ярко напомнило ей весь тот кошмар – как уставшие от постоянных бомбежек люди, натыкаясь друг на друга, бежали к спасительному бомбоубежищу и с замершим сердцем думали лишь об одном: «Господи, опять! Только бы успеть, только бы добежать!».

Я еле втолковал ей, что это всего лишь буржуйская запись, мол, звук из двухкассетного тогдашнего магнитофона, но она нервно потребовала немедленно вырубить эту, пусть и фальшивую, но вполне боевую на слух сирену.

Даже осознав, что беды не случилось, она не могла слышать этого будоражащего звука из невесёлой военной юности.

Да и сам я с тех пор весьма настороженно внимаю этому пошловатому вступлению с детского до вульгарности альбома «Fighting The World».

Дядечка – «метрошный» виртуоз

В который раз я бесцельно шлялся по метро и неожиданно понял для чего! Я увидел гениальную картинку параллельного мира: блаженный мужик в переходе самозабвенно играет на самопальной бас-гитаре. У меня же тоже была такая, я сам смастерил сей монструозный агрегат из старой дедовской семиструнки!

Всё остальное лубочное сопровождение живенько являло собой «забитый» ямаховский подклад, причём на синтетических, непохожих до пародии гитарках. Дядька этот, какой-то весь грязный и нелепый, явно наслаждался своей игрой и вообще был безмерно горд причастностью к «блестящему миру артистов».

Ситуация выходила крайне комичной ещё и потому, что самое важное, сложное, ну и, типа, красивое, было старательно «заколочено в фанеру», а басовые простецкие «ковырюшки» вживую он играл так, ну-у… знаете, чуть разнообразней, чем «пым-пым». Правда, замечу святой справедливости ради, мимо нот этот забавный дядя не ставил!

Эх, как жалею-то я теперь, что не снял это чудо света на мобильник, но как-то совать в лицо человеку камеру ради быдланского «гы-ы, приколись, какой!», ну вот, не хотелось тогда совершенно. Однако отказать себе в удовольствии бегло зарисовать портрет сего экзотического элемента «метрошного социума» я не смог, в чём публично и каюсь, хоть и остался-таки «зело доволен»!

Береги себя

Рок-звезда сосредоточенно бежит по курьерским делам в районе суетливого Павелецкого, а напротив вокзала манит тусклыми огоньками какое-то кургузое «околопитейное» заведение. Неповторимый аромат горелого масла в коктейле с вино-водочными парами нежно кружит мне голову.

Непочтительно останавливаюсь у двух явно только вышедших из этого вертепа покурить мутных мужиков лет тридцати пяти-сорока. Мой любимый возраст. Все комплексы, обиды и неудовлетворённости на пике. Оба люто вдетые, а времени, на минуточку, где-то полтретьего и четверг.