Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Этот нескладный, костлявый, ростом в двух Сабонисов гигант прибыл из совсем уж глухой деревеньки, а посему был включен в столичную «серьёзную» жизнь на сто десять процентов – участие в «кровопролитных» митингах против несправедливых выборов, вожделенная аспирантура, самые свежайшие интернет-сплетни и дешёвки-сенсации и полная святая уверенность личного участия в создании Современной Истории.

Ну и, конечно же, огромный, свирепого вида, бывший танкист в неизменном несвежем тельнике, безмерно страдающий каждое жуткое для него утро с такого помелья, что жалость пересиливает естественное отвращение при привычных звуках громогласного очищения над «белым приятелем». Далее для «танкиста» обычно следует полуобморочный просмотр телепрограмм на боевую тему по спасительному кабельному, причём на разрушающей тело и душу громкости.

Да, как же я мог забыть! Дядя Юра! Наш замечательный ближайший сосед-гедонист такого жизнелюбивого нрава, что пивно-сосисочный живот его победно торчит из-под любого зимнего пальто, как символ несгибаемой и всепобеждающей витальной силы. Прибавьте сюда тронутую благородной сединой чёрную шевелюру во все стороны, такие же залихватские цыганско-болгарские усы, доводящую до оторопи коммуникабельность, вечное галантное «подшофе», нескончаемые рассказы о мифических любовницах из Прибалтики, нескольких небольших авиазаводиках в личной собственности, волнующей карьере пилота, усердных занятиях в престижнейших «тренажёрках» Москвы и многочасовые приготовления «изысканной пищи» на общажной некартинной кухне с обязательным сухим вином и экзотическими специями! И вот, вуаля, наш Дядя Юра весь перед нами в «психологическом портрете».

Всё, не хочу говорить более ни о ком.

Ну разве пару слов об Отце Родном – свирепом директоре этой нашей импровизированной «Гостиницы» Валерии Тимофеевиче, по амикошонски окрещённом обитателями ночлежки «Тимохой». Сухопарый, с пронзительным взглядом и орлиным носом, весьма идущей ему лысиной и походкой белого офицера, он походил больше на римского патриция, чем на мелкого администратора.

Насущные вопросы он всегда решал быстро и мог наотмашь отбрить и поставить на место любого хамоватого бродягу из местных. Во власть свою невеликую, думаю, был он влюблён страстно и многие жители этого странного дома трепетали перед ним, считая за самовластного хозяина.

Почему-то вот кажется мне, что таких же, как мы, мягко говоря, не слишком «авиастроителей», было на каждом этаже чумной «богадельни» предостаточно и зависело от его «слова боярского» немало бесправных, живущих тут на птичьих правах. Мы обходились довольно банальным натуральным оброком – пузырёк недурственной водки, шоколадный тортик или ещё какая-никакая нехитрая снедь. Всё это почтительно подносилось в Его Кабинет по великим праздникам или в дни, когда нам случалось провиниться…

Провинности – тема особая, тонкая. К примеру, ежели мы дерзко установили в номере несанкционированный турник, что разлагает умы не в меру любопытных и самозабвенно «стучащих» уборщиц, преступно забыли внести священную оплату за месяц «сладкого комфорта», ну или просто, когда Тимофеич, нахмурив брови, останавливал нас, старательно изображающих вид жуткой спешки и занятости, и изрекал: «Ну и чего вы дальше собираетесь делать? Долго ещё будете тут обретаться? У меня ведь заезд плановый на носу, комнаты все наперечёт! Мысли есть какие-то?». Мысли немедленным образом возникали.

Причём у других, менее привилегированных граждан Общажной Республики (а за нас всё-таки поручилось начальство «из центру», ну и, к тому же какие-никакие, но были мы артисты, а совсем уж обижать юродивых – большой грех на Руси), эти мысли облекались, мне думается, в более бумажно-шуршащее воплощение. Ежели наговариваю, извиняйте, Валерий Тимофеевич, тем более что я, без дураков, душевно благодарен вам за снисходительность к двум клоунам с пятого этажа.

Ну хватит, в самом деле, что это я взялся описывать земные «мизерабли». Я ведь всего лишь «непринужденно» подводил к тому, что наша с братом Руськом дикая берлога располагалась в паре минут ходьбы до культового клуба «Арена Москоу». И каждые выходные, как минимум, к нему стекались толпы живописных персонажей.

В дни концертов я любил по внешнему виду небезопасных, надо сказать, поклонников угадывать, что за группа будет рубиться нынче вечером, и очень часто попадал в яблочко. Вечнозелёные косухи и непромытые «хаера» – Гарик или Чайф, увядающей красоты кокетки – Cinderella или Kingdome Come, иссиня чёрные патлы и зелёные губы, скажем, Gackt, старательно забитые татуировками до горла тела, независимо от пола и возраста – хоть Deftones, а может, запросто и WASP. Вот такая нехитрая «неформальская» наука.