В тот страшный год протяжно выли волкиПо всей глухой встревоженной стране.Он шел вперед в походной треуголке,Верхом на сером в яблоках коне.И по кривым ухабистым дорогам,В сырой прохладе парков и лесов,Бил барабан нерусскую тревогуИ гул стоял колес и голосов.И пели небу трубы золотые,Что Император скоро победит,Что над полями сумрачной РоссииУже восходит солнце пирамид.И о короне северной мечталиРомантики, но было суждено,Что твердый блеск трехгранной русской сталиПокажет им село Бородино.Клубился дым московского пожара,Когда, обняв накрашенных актрис,Звенели в вальсе шпорами гусары,Его величества блюдя каприз.Мороз ударил. Кресла и картиныГорят в кострах, и, вздеты на штыки,Кипят котлы с похлебкой из конины…А в селах точат вилы мужики!Простуженный, закутанный в шинели,Он поскакал обратно — ждать весны.И жалобно в пути стонали ели,И грозно лед трещал Березины…Порой от деда к внуку переходитПо деревням полуистлевший пыжС эпическим преданьем о походе,О том, как русские вошли в Париж.Ах, всё стирает мокрой губкой время!Пришла иная, страшная пора,Но не поставить быстро ногу в стремя,Не закричать до хрипоты «ура».Глаза потупив, по тропе изгнаньяБредем мы нищими. Тоскуем и молчим.И лишь в торжественных воспоминаньяхВдыхаем прошлого душистый дым.Но никогда не откажусь от праваВозобновлять в ушах победы звонИ воскрешать падение и славуВ великом имени: Наполеон.«Воля России». 1927. № 5-6
БУМАЖНЫЙ ЗМЕЙ
Закат осенний тает.Порывисто в небе пустомБумажный змей летает,Виляя тяжелым хвостом.Внизу дома, и храмы,И улиц густеющий мрак, —Там нитку сжал упрямоМальчишеский грязный кулак.А в небе ветра трубы,А в небе высокая цель…Но тянет нитка грубо,И падает змей на панель.В мучительном усильи,Срываясь со всех якорей,Ломая в тучах крылья,Душа отлетает горе.И падает, как камень.Считай же мгновенья, пока:Закат взмахнет руками,В глазах поплывут облака.Заплачет ветер жидко,По ржавым бульварам шурша,Легко порвется нитка —И ты улетишь, душа!1927. «Воля России». 1928. № 1