Роман… С Ольгой

— Не обманывай, детка, — она мгновенно изменяет тон. — Я читаю тебя, как раскрытую книгу. Ты не проведешь меня. Помнишь, что всегда можешь говорить со мной? Оль, я не хочу принуждать, но…

— Я волнуюсь, мама.

Не обманываю и не выкручиваюсь.

— Солнышко, ты через многое прошла. Но поверь, пожалуйста, всё у вас с ним только начинается. Мы хотели справедливости. И вот она! Ромка свободен и через несколько минут будет здесь. Чего ещё?

— Но…

— Мой сын поступил правильно, Лёля! Не смей в этом сомневаться. Да! Я буду кричать об этом на каждом углу, — слишком сильно сжимает мой локоть и подтягивает на себя. — Мне насрать на мнение недалекой толпы. Я не простой человек. Имею положение и вес в обществе. Каждая шалава, которая сейчас кричит о том, что всё несправедливо и не по закону, через определенное время придет ко мне на приём или попадёт на стол. И уж поверь, я ни на секунду не замешкаюсь с тем, что должна выполнять согласно врачебному протоколу. Поэтому совершенно не заботит та ерунда, которая сейчас летит из каждого тупого утюга. Я поквитаюсь с каждым, когда придет их срок. Пусть говорят, пока мы это позволяем. Ромка Юрьев — герой. Кто будет рыдать за той мразью? — это злобно шепчет, не раздвигая губ. — Никто! Однако мы не будем обсуждать это с ним. Здесь и сейчас. Поняла?

— Да.

— Я воспитала сильного человека, достойного мужчину и любящего мужа. Вы будете счастливы, если продолжите двигаться вперёд. Я…

Боже, она ведь вырастила палача! Человека, совершившего самосуд, приведя жестокий приговор к незамедлительному исполнению…

Худой высокий мужчина с уставшей улыбкой на губах внимательно рассматривает меня. Он мнётся в прихожей, уступая вежливо дорогу папе.

— Ром, ты чего? — отец толкает сына в спину. — Столбняк напал?

— Л-л-л-лёль? — он сильно заикается, правый глаз почти не открывается, а глазное яблоко дрожит под веком. — С-с-слышишь… Я-я-я-я… Ч-ч-ч-чёрт! — махнув рукой, назад отходит, пока не упирается спиной в здоровый шкаф-купе.

— Тихо-тихо, — смеётся мать. — Снимай обувь, мальчик.

«Ромка, это ты?» — притиснув кулаки к губам, шепчу куда-то вглубь себя. — «Скажи хоть что-нибудь. Хочу услышать спокойный, тихий голос с красивой хрипотцой без резких звуков и толчков. Может, так хотя бы я узнаю человека, которому десять лет назад вручила свои руку, сердце и себя».

— Юрьев? — сглотнув, хриплю. — Юрьев, это ты?

— Лёлик, привет, — сипло отвечает, потупив по-телячьи взгляд. — Жена! — а потом раскрыв пошире руки, громко восклицает. — Оль… Я… Бл… Ид-д-д-ди ко мне.

— Привет, — пищу, но с места почему-то не схожу.

Боюсь? Не узнаЮ? Не знаю, как следует вести себя? Возможно, я сильно изменилась. Ведь мы не виделись с ним четыре или пять месяцев.

— Иди к ней сам, — командует Маргарита. — Не командуй, младший Юрьев. Где твои манеры, джентльмен? Господи! — всплеснув руками, подпрыгивает на месте. — Дети мои. Игорь, я не могу поверить. Ромочка дома. Моя семья! Ну же, Юрьевы, чего стоим и куксимся. Оль…

— Да-да! — вырвавшись вперёд, но не пробежав и метра, моментально утыкаюсь носом в грудь мужчины, который крепко обнимает и зарывается лицом в мою причёску.

— К-к-к-к-красавица, п-п-п-привет, — шепчет, губами пробуя старательно уложенную макушку, вокруг которой сейчас обмотана оскудевшая коса. — Люблю т-т-т-тебя…

Муж внимательно и с интересом рассматривает обстановку нашей комнаты, осторожно трогает мою расчёску, песочит в пальцах покрывало на кровати, зачем-то наклоняется над комодом, потом заглядывает внутрь, открывая верхний ящик, в котором находятся нижнее белье, носки и другие абсолютно бесполезные вещи, а после, повернувшись ко мне лицом, спокойно произносит:

— Спать хочу, любимая.

— Ложись, — подскочив к нему, пытаюсь обойти крепкую, хоть и изможденную будто бы недоеданием фигуру. — Я сейчас уберу и можно…

— Сначала душ, Лёль, — обхватив меня за талию, выставляет перед собой и, отстранившись, пристально вглядывается в моё лицо, восстанавливая по памяти все черты и образы. — Как ты себя чувствуешь, милая?

— Всё хорошо, — прячу беспокойный взгляд, прикрыв утратившие яркий цвет глаза. — Отпусти, пожалуйста.

— Я соскучился, жена, — прижав к себе, шипит в макушку. — Родители не обижали?

— Нет. Не дави.

— Я получал твои фотографии. Спасибо, солнышко. М-м-м, — муж зевает. — Составишь там компанию?

Нет!!!

— Конечно, хорошо. Иди первым, а я к тебе присоединюсь. Приготовлю вещи и…

— Как тут тихо, — запрокинув голову, вдруг обращается к потолку. — Свет, правда, слишком яркий. На свободе дышится не так, как в вонючей камере. Пиздец! Вот это приключение, — ехидно ухмыляется. — Опыт — это вещь.

Боже мой!!! Разве этого мужчину я люблю?

— Юрьев, давай-ка быстро в ванную. Ты подваниваешь, — пытаюсь оттолкнуть, зло шучу, изо всех сил стараясь растянуть благожелательную улыбку. Однако упершись ладонями в мужскую грудь, отжимаюсь будто бы от камня. — Отпусти!

— Не толкайся, солнышко, — он носом лезет мне за ухо и опускается лицом на основание шеи. — Как ты вкусно пахнешь. Лёль, всё будет хорошо. Слышишь? Скажи, что поняла.

— Да.