Роман… С Ольгой

— Куда? — наступаю, стуча кулаками по бокам.

— В психушку, — не отводя глаза, спокойно произносит.

— Ты бы посмела? — я поднимаю руки, угрожая собственной родительнице. — Отвечай.

— Да, — мать поднимает подбородок и двигает им, словно растачивает зубы.

— Замолчи! — теперь хрипит отец, закашливаясь. — Рита, довольно. Ты не права.

— Не права?

— Да, — опасливо посматривая на меня, отец обходит сбоку. — Ромка, поезжай домой. Уже всё выяснили.

— Мы недоговорили, — задрав повыше подбородок, понижаю голос.

— Мне больше нечего сказать, — она снова отворачивается и позволяет старшему себя обнять. — Всё нормально, — даже успокаивает папу. — Это сработало, Рома. Помогло.

— Нет.

— Да.

— Нет, мам. Ты обозлила и настроила её против нас. А я…

Я снова не смог защитить жену. Трус, трус, трус…

— Привет, красавчик, — мне в спину раздается тихий женский голос.

Полуголая жена стоит на входе, оперевшись спиной на дверной проём и выставив согнутую в колене ногу. Ольга водит пальцем по рисунку на сильно вздыбленной груди, за который отвечает оформленное кружевами декольте того, что принято называть для интимных встреч бельем.

— Привет, — ещё раз произносит, когда я поднимаю взгляд, отрываясь от просто-таки гигантского каблука, которым Лёлька выбивает монотонный звук, прикладывая металлическую набойку к каменному полу. — Заглянешь, мальчик?

Слишком откровенное бельё. Полупрозрачный лифчик, вернее, маечка на косточках или тугой корсет, болтающиеся без дела тонкие атласные ленты, миниатюрные трусики и кружевная маска на лице с раскачивающимися от потоков воздуха перьями на уровне бровей.

— Что ты делаешь? — подхожу к ней ближе, но останавливаюсь там, где приказывает вытянутая женская рука.

— Стой на месте. Ближе не подходи. Пока мы не обозначили условия, ты можешь смотреть, но не прикасаться.

— Ты что творишь? — а я опасливо оглядываюсь назад.

На площадке, конечно, никого нет, но предосторожность всё-таки не помешает.

— Хочешь развлечься?

— Нет, — бухчу, сканируя пытливым взглядом пространство за своей спиной. — Оль, давай-ка внутрь. Зайди немедленно.

— Постоянным клиентам сегодня предоставляется небольшая скидка.

— Сколько? — теперь тяну лениво и с той же скоростью возвращаюсь к ней лицом.

— Пять процентов.

«Грабёж, пиздёж и провокация!» — бизнесменше хочется сказать, но я тактично помалкиваю и бесплатно наслаждаюсь тем, что вижу, пока мы с ней не договорились о цене.

— А это кто? — указываю взглядом на взъерошенного зверя у женских ног.

Паштет, вращаясь возле лакированных босоножек на безумном каблуке и такой же, мать твою, танкетке, щекочет кончиком хвоста узкие лодыжки, мурлычет, запуская ставший постоянным «кототрактор».

— Мой любимый сутенёр.

Всё ясно и понятно.

— Не маловат ли для такой работы?

— Нет. Его зовут Павел. Он не любит грубость по отношению ко мне.

Бережёт и ценит, стало быть?

— Павли-и-и-и-к, — вздёргиваю верхний левый край губы. — Я буду нежен. Сколько, детка?

Хочу к ней прикоснуться, поэтому несмело направляю руку и пропускаю через пальцы эластичную бретельку вызывающего верха.

— Даром.

А кто-то нервничает? Кто-то что-то, видимо, недооценил? Стал внезапно не уверен или был до этого не опытен?

— Даром? — сжимаю между пальцев капельку серёжки, раскачивающейся от её хромающих движений. — Замёрзла, красавица?

— Нет, — шепчут накрашенные ярко-красным цветом губы. — Руки убери.

Выполняю просьбу и даже завожу их за спину, сцепив предплечья на уровне поясницы.

— Что с тобой можно делать?

— Всё.

— Оль…

— Кто это?

Не понял? Ролевая, мать твою, игра? Воздержание по сексу, по-видимому, отменяется. Сколько я с ней не был? Тут всё точно — с начала ноября. Крупная ссора, непростой и жёсткий разговор, и я лишился даже виртуального наслаждения. Лёлька обрубила мне «видос», обмотав «зрачок и фокус» клейкой непрозрачной лентой. Сейчас припоминаю, как громко я орал, когда пытался выдрать у неё из рук испорченные камеры, по-прежнему стоящие на своих местах, но ставшие абсолютно бесполезными без зорких глаз.

— Как тебя зовут? — предлагаю ей ладонь.

— Как ты хочешь.

— Пусть будет Лёля, — мгновенно отвечаю.

— Хорошо, — вложив длинные, прохладные, немного влажные пальцы, ко мне выходит, переступая через небольшой порог. — Куда?

— Пойдём ко мне, — затылком направляю.

— А где ты живёшь?

— Здесь недалеко.

Всего каких-то пять моих шагов и двадцать пять её на этих бешеных ходулях и при нормальном скоростном режиме. Увы, я сильно разогнался. Похоже, начинающая проститутка не умеет на таком ходить или тупо не старается. Ольга шаркает и подворачивает стопы, при этом грубо чертыхается и проклятия под нос бухтит.

— Блин!

— Снимем? — смотрю на наши ноги, цепляясь взглядом за нежный педикюр на мелких пальцах. — Красивый цвет.

— Нет.

— Нет? — поднимаю голову, чтобы заглянуть в лицо.

— Снимать не буду. Веди! — гордо задирает нос, на переносице которого лежит гипюровая маска.

Кот вьется рядом, подстраиваясь под черепаший шаг.

— Он… Это нормально?

— Павел не только мой сутенер, но и телохранитель. Неизвестно, на кого можно нарваться. Подстраховка не помешает. Чтобы клиент не заигрался, он будет присутствовать.