Роман с Полиной

В люди надо идти, чересчур долго варюсь в своем соку, только в людях я понимаю, что есть жизнь, а что так себе, бред сивого человека. Бред сивого мерина. Хотя и человек тоже бывает сивым, «сивый» — это значит частично седой, так кажется, надо посмотреть у Даля. Отстреляюсь сегодня, первым делом посмотрю у Даля, вторым — пойду на люди, в казино. В промежутке обязательно приму ванну с «Бадусаном». Ах, как хорошо бы принимать ванну с Полиной. Сидеть бы в теплой пене напротив друг друга и смотреть друг другу в глаза, больше ничего не надо. Иллюзия, как ты прекрасна. Жизнь, до чего ты у меня убога…

Я посмотрел в прицел, до чего хорошо, какая ясность, какой четкий оттенок. Я читал когда-то про снайперов, самое важное у них — определить расстояние дальномером и отметить ориентиры на местности. Мой дальномер показывал 400 метров, однако через оптику я видел даже стрекозу на листике ивы. Хорошую где-то делают оптику, если сам «Винторез» делают в Туле или, может быть, в Ижевске, то оптику, наверное, в Красногорске или в «Ломо», где делали фотоаппараты. Интересно, где у нас делают такие замечательные прицелы, не из Германии же везут? Нужны мы теперь Германии, им и без нас хорошо.

Я укрепил ствол на парапете, словно на бруствере, и стал ждать. Главное у снайпера — это терпение, снайпер должен лежать сутками и ждать цель. Интересно, а как там они насчет сортира, это проблема. Или это только у меня проблема, а у снайперов нет этой проблемы?

Я лежу на крыше генеральского дома. Отсюда прекрасный обзор на все Воробьевы горы, территорию ЦКБ, Мосфильмовскую улицу, мою улицу имени кинорежиссера Довженко, пруд, Поклонную гору, сидя на которой, Наполеон ждал делегацию почтенных москвичей с ключами от города, и где при советской власти начали строить огромное сооружение похожее куполом на рейхстаг, а потом стройка хирела-хирела и захерела…

…на Волынское, ближнюю дачу Сталина в Волынском лесу, Киприанов родник, у которого я был недавно, небольшой холм с отвесными крутыми склонами в междуречье Сетуньки и Сетуни, ныне мелких речушек, почти ручейков, а во времена Святителя Киприана, пришедшего к нам из Болгарии, полноводных и зело богатых рыбой рек…

…на этом холме при Киприане был монастырь, где, удалившись от городской мирской суеты, святитель занимался литературным подвижничеством, переводя на русский язык священные православные книги. Ах, какой прекрасный обзор открывался отсюда. Я лежал на крыше и ждал.

А если снайперы вышли в паре, парень и девушка? Интересно, они будут влюблены друг в друга? Или они ненавидят друг друга, потому что и ему надо в сортир, и ей надо в сортир, а уходить нельзя, другой снайпер щелкнет тебя, когда вылезешь из засады.

Я представил, как мы с Полиной вышли на вольную охоту свободных стрелков… Мы в камуфляже — у меня «осенний трехцветный лист», у нее «подтаявший альпийский снег». Полине очень пойдет этот цвет. У меня мой «Винторез», у нее английский, о нем мне говорил Казбек, когда я уже отключился, сейчас я вдруг вспомнил это.

Или его звали Казбич? Казбич ему больше подходит. Кто же мне говорил о Казбиче? Или я где-то о нем читал… Лежим мы с Полиной в засаде и смотрим друг другу в глаза, я купил себе цветные линзы, у меня глаза замечательного синего цвета, как у моего отца. Она тонет в них… Опа!.. Стоп, машина, нет бензина, не работает мотор…

Вот он. Появился, румяный критик мой, насмешник толстопузый. Смотрит. До чего интересно, смотрит мне прямо в глаза, но хрен ты меня увидишь. Неплохо быть снайпером, ты видишь, а тебя — нет. Совсем неплохо. Ах, суки, устроили себе сладкую жизнь из чужого горя. Я люблю таких? Нет, я таких не люблю. Из-за таких другим плохо. Сколько человек ты посадил на иглу? Ты не считал, матери их считали, не спя по ночам, плача, где же их Ванечка…

В нашем доме в третьем подъезде жила замечательная красавица. Ее вывез из Одессы в конце 60-х годов подпольный цеховик трикотажа Р., как некогда император Тит, привезший в Рим еврейскую царевну Палестины Беринику из семьи Ирода, которая соблазнила Тита и которая считалась по легенде, так восхитившей Расина, «самой совершенной возлюбленной».

С тех пор не одно поколение соседских отроков-москвичей мужало, представляя в сумасшедших снах налитые соблазном молочно-розовые полушария ягодиц и грудей красавицы Маховик, которые соединялись меж собой такой узкой талией, что ее можно было заключить в кольцо из двух ладоней. Маховик — девичья фамилия одесситки, которую ошибочно можно было принять за прозвище, ибо по отзывам знатоков она была столь же неистощима и подвижна в любви, как подвижна эта деталь механизма при включенном двигателе.

Однако и на нее нашелся свой Антиох в лице цеховика Сахаровича, занимавшегося подпольным изготовлением ювелирных изделий. Он отбил ее у цеховика Р. и поселился с молодой женой в нашем доме, сумев как-то обменять две квартиры на одном этаже и объединить их в одну, перекроив планировку и поломав стены.