Роман с Пожирателем (СИ)

— Я должен сказать тебе что-то очень важное, Гермиона, — выдохнул он. — Я давно хочу признаться.

Она вдруг яростно замотала головой.

— Это важно! — шепнул он и медленно поднялся.

Её почти испуганные глаза, как будто кричали: «Не надо!» Это было хуже, чем «Обезъяз». Эти нежные приоткрытые губы горели алым пламенем, щёки зарумянились, она ждала чего-то, ей было страшно. И Майлз не решался всё испортить, только не сейчас. Он почти уверен, Гермиона всё поймёт однажды. Но ему так важно сейчас знать, о чём она думает. Шум прибоя исчез, уступая место её тихому дыханию. «…как мне сказать то, что я знаю? Ты думаешь, я не поняла? Ты ведь слышишь меня? Скажи, ты меня слышишь?»

Его глаза расширились, ресницы дрогнули.

«Что же ты молчишь? Ответь, ты меня слышишь?» Он не верил тому что происходит. Неужели? «Майлз, просто сделай шаг. Ответь мне?» — это был стон. Стон её души. Мольба в глазах.

— Я… слышу тебя… — почти беззвучно прошептал он. — Я слышу.

Восторженная улыбка озарила её лицо. Гермиона всё поняла. Это было ни с чем не сравнимое счастье. «Тогда почему ты… так далеко?»

Мороз прошёл по его спине. «Я хочу быть твоей… только твоей!» Он страстно припал к её губам, и восторженный стон вырвался из её груди. Умопомрачительный, уничтожающий все преграды. Майлз прижал её к себе нежно, безудержно. Её объятия пьянили, движения губ, её хрупкое, дрожащее в нетерпении тело, вздохи дурманили. Он подхватил её за бёдра инстинктивно, словно уже делал это когда-то, и она осторожно обвила его бёдра ногами, крепко обнимая за шею.

— Держись, — выдохнула она прямо в поцелуе. Раздался хлопок, и всё вокруг потемнело. Он столкнулся с чем-то и потерял равновесие, покачнулся и сел на что-то мягкое. Гермиона оказалась у него на коленях. «Это спальня, Майлз. Просто… моя кровать», не отпуская его губы улыбалась она. Его руки скользнули по её обнажённой спине, смело сдёргивая тонкую футболку. Её стройный силуэт в свете луны был прекрасен. Его и без того тяжёлое дыхание стало прерывистым, он почти задыхался от этой жажды, которой никогда прежде не испытывал с такой силой. «Смелее… Я так хочу этого!» И его губы плавно, осторожно касаются её груди. Резкий, шумный выдох, она запрокидывает голову, прогибается ему навстречу.

— Ещё! — нежно стонет она, и её голос лишает рассудка окончательно. Майлз больше не чувствует боли, всё напряжение сосредоточено внизу, там где он не привык его чувствовать. Он резко выдыхает, внезапно переворачивая её на спину, роняя на кровать. Она улыбается, ласково оглаживая ладонями его грудь, живот, расстёгивает пуговицу на джинсах, молнию. Майлз впивается в её грудь внезапно, резко, Гермиона вскрикивает, крик перерастает в стон, мучительно сладкий, он ласкает её голодно, упивается ею. Она стонет громко, безудержно, словно они одни во вселенной.

Ему страшно, но страх затмевает жажда, она разожгла её так, что погасить невозможно. Он быстро стаскивает с неё шорты вместе с бельём. Видит, как она вдруг вздрагивает, игривая улыбка становится мягче, это ожидание мучает. Ей страшно, он это видит, даже не читая мысли. «Иди ко мне, просто… иди поближе», это похоже на шёпот. Майлз нависает над ней, прикасается ладонью к её щеке, его взгляд нежен, движения неторопливы. Гермиона осторожно обхватывает ногой его бёдра, прижимается своим животом к его. Это тепло дурманит, он не выдерживает напряжения, чуть подаваясь вперёд, и она вздрагивает, приподнимает бёдра ему навстречу. И он скользит, видя, как её ресницы смыкаются, спина прогибается, а пальцы впиваются в покрывало. Этот стон… Нет, он ничего подобного не слышал в своей жизни. Чувствует, как внутри всё пульсирует, напрягается, заставляя сделать резкий рывок. Его окутывает нежность, смешанная с дикой страстью, он впивается в её губы, движется резко, беспощадно, наслаждаясь этими сладкими звуками: её стонами, вздохами. Его собственные стоны вперемешку с хриплым тихим рычанием, как будто ему не принадлежат.

Гермиона растворилась, она больше не думает, она слушает, чувствует, отдаётся всем своим существом ему. Безоговорочно. Уязвимо. Свободно. Она решила. Поставила на карту всё. Это полёт. Его руки, губы, его движения, резкие, мощные, безусловные. Гермиона с трудом понимает, что он не сводит с неё взгляда, улыбается так ласково. На секунду возникает мимолётная мысль, которую потом невозможно изгнать из сознания «Я люблю тебя. Люблю. Люблю…» Мысль крутится, повторяется, темп ускоряется, в животе что-то скручивается, всё сильнее и сильнее. «Майлз, я… я…» Глаза распахиваются и внутри всё горит, растекается, и он вздрагивает, сдавливая в руках её запястья. Входит так глубоко, что она сжимается, нежно касается его плеча губами. Он опускается рядом, бессознательно притягивая её к себе, вдыхая её аромат. Эта постель словно облако, нежное, мягкое, а рядом она, его свет, его единственная.

— Гермиона… — тихо шепчет он.