Роман с президентом

«Нюрнбергский суд впервые в истории утвердил до того не существовавшую юридическую норму — ответственность за подготовку и развязывание агрессивной войны. Прецедент существует, он теперь может быть использован, может работать на благо человечества. А вот подобной ответственности за развязывание (или попытку развязывания) гражданской войны пока никто не ощущает. Никого за это не судили. Так, может быть, суд над компанией, собранной в «Лефортово», окажется именно таким прецедентом судить их прежде всего за это преступление, самое, возможно, опасное в наше время — за попытку спровоцировать, развязать, опираясь на определенные организации и силы, гражданскую войну. Такой статьи нет в наших законах? И у нюрнбергских судей той статьи не было: за подготовку и развязывание агрессивной войны. А вот в результате Нюрнберга защищающая человечество статья появилась. А не мог бы наш суд над мятежниками сделать такой же подарок человечеству — дать пример, прецедент кары за подготовку и провоцирование гражданской войны? Или духа не хватит, решительности?»

Эта публикация была обращена к президенту Ельцину.

14 октября в день публикации статьи мне позвонил Алесь Адамович и просил показать ее президенту. Зная нерасположенность Бориса Николаевича к чтению больших газетных материалов, я рассказал ему о сути предложения и аргументации А. Адамовича. Зачитал ему те абзацы, которые особо отметил сам писатель. Идея привлечения мятежников к суду за попытку развязывания гражданской войны, похоже, привлекла Ельцина. Он мне так и сказал: «Со слуха идея нравится». К сожалению, эта идея не получила никакого развития. А ведь ее реализация могла бы дать такой же результат, как при денацификации послевоенной Германии.

Я думаю, что главная ошибка Ельцина и его политического окружения состояла в том, что вся сила ударов была направлена именно против Советов, Верховного Совета. Проявилось трагическое непонимание того, что сами Советы являлись лишь фасадом, вывеской куда более мощной коммунистической системы, сохранившей не только свои организационные структуры по всей России и в ближайшем зарубежье, но, судя по всему, и огромные денежные средства. Операция по смене системы власти, если использовать медицинскую терминологию, была проведена нечисто. Ельцин ликвидировал опухоль, но остались метастазы.

* * *

Последовал ряд мер, безусловно необходимых, но имевших скорее символический, нежели политический характер. Были подписаны указы президента Российской Федерации «О Государственном гербе», «О Государственном гимне», «О Государственном флаге». Мэр Москвы Ю. М. Лужков, пользуясь благоприятным моментом, сделал отчаянную попытку осуществить свою (и не только свою) давнюю идею вынести из кремлевского мавзолея мумию Ленина. Был даже приложен проект президентского указа. Не берусь судить, правильно ли поступил президент, уклонившись от реализации этой идеи, или нет. Но и этот отказ укладывается в общую логику непоследовательности.

4 ноября 1993 года, ровно через месяц после подавления прокоммунистического путча, снова стала выходить коммунистическая газета «Правда». В короткой передовой статье, с вызовом озаглавленной «Мы возвращаемся», четко обозначалось кредо несгибаемых большевиков: «Пусть будет ясно каждому — мы не меняем своих убеждений».

А еще через несколько дней адвокат Д. Штейнберг, защищавший интересы бывшего министра безопасности В. Баранникова, заявил о намерении добиваться допроса президента Ельцина. Из этого, разумеется, ничего не вышло, но само по себе «намерение» было весьма знаменательно. Непримиримая оппозиция давала сигнал не столько Ельцину, сколько своим сторонникам: мы живы, у нас есть мощная поддержка, мы готовы бороться.

Метастазы начали прорастать.

Глава 10 КАДРОВЫЕ ПАСЬЯНСЫ ПРЕЗИДЕНТА