Роман с президентом

«Президент России озабочен выявившейся тенденцией к монополизации СМИ… Он полностью солидарен с Союзами журналистов России и Москвы, которые предостерегают против попыток ряда структур власти сузить поле гласности…».

Ситуация усугублялась тем, что журналисты, напуганные пропагандистскими аппетитами Совета министров, страшно раздули эту историю. Тем не менее, несмотря на это уточнение, В. С. Черномырдин чувствовал себя обиженным, и наши отношения на некоторое время омрачились.

В человеческом плане положение осложнялось и резкой взаимной неприязнью между Черномырдиным и М. Н. Полтораниным, который по-прежнему оставался «глазом президента» в сфере СМИ. В конечном итоге Борис Николаевич, не желая усложнять отношения с премьером, освободил Полторанина от должности руководителя Федерального информационного центра «в связи с избранием депутатом Государственной думы». Двумя неделями ранее уволен был и председатель государственной телекомпании «Останкино» Вячеслав Брагин, который считался «человеком» Полторанина.

Против отстранения В. Брагина в команде президента никто возражать не стал, несмотря на добрые личные отношения. Будучи человеком демократических убеждений и безусловным сторонником Ельцина, в политике и в администрации он оказался человеком не сильной воли, не умеющим защищаться и противостоять давлению. 16 декабря 1993 года был подписан Указ президента об увольнении, а сам Брагин не был об этом даже поставлен в известность. Я предлагал Илюшину задержать выпуск Указа на пару дней, чтобы провести отставку более корректно. Не хотелось допустить, чтобы Брагина сделали «козлом отпущения» за общий грех демократов. Виктор Васильевич, однако, настоял, чтобы Указ был выпущен немедленно. Я едва успел предупредить Брагина по телефону. Это избавило его от унизительной ситуации, когда узнаешь о собственной отставке из выпуска новостей.

Пост председателя «Останкино» президент предложил Александру Николаевичу Яковлеву. Для Ельцина это было знаменательное и, видимо, непростое решение.

Имя и политический образ А. Яковлева неразрывно связаны с эпохой Горбачева. Он был душой «перестройки», ее идеологом. В этом смысле его можно было бы назвать русским Дэн Сяопином. Но все, что было связано с Горбачевым, вызывало у Ельцина острую неприязнь. В старой команде Ельцина культивировалось острое неприятие Горбачева. Если о человеке хотели сказать плохо или блокировать его приход в Администрацию президента, достаточно было упомянуть, что он «горбачевец». Это звучало почти как ругательство. В условиях острого кадрового дефицита это крайне обедняло резерв, из которого Ельцин мог черпать людские резервы. Вместе с тем, в команде Горбачева времен перестройки было немало одаренных и опытных людей. К моменту прихода Горбачева к власти советская номенклатура, за исключением самого высшего слоя — членов Политбюро, — формировалась из интеллектуальной советской элиты. Пришедшие вместе с Ельциным в Кремль люди, особенно «свердловского розлива», конечно же понимали, что им не выдержать интеллектуальной и профессиональной конкуренции горбачевских кадров. Отсюда и резкое, почти патологическое отторжение людей горбачевского призыва. Я думаю, что только шок октября 1993 года заставил Ельцина критически взглянуть на часть своего политического окружения и по-новому подойти к формированию политической команды.

Антигорбачевская кадровая «блокада» в основном была снята.

Чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, в том числе и в сфере кадров, уже через четыре дня после выборов по инициативе помощника президента Ю. М. Батурина в Кремле было проведено неформальное совещание с приглашением ряда экспертов. В совещании участвовали Ю. Батурин, А. Лившиц, Э. Паин, Л. Смирнягин, А. Мигранян, С. Караганов, Г. Сатаров, В. Костиков. С опозданием присоединился В. Илюшин.

Дискуссия была совершенно неформальной. Острее всего стоял вопрос о том, как относиться к Жириновскому. Тогда еще никто не мог предположить, что он сам так нерасчетливо разменяет плоды действительно внушительной победы на свои одиозные выходки в Государственной думе. К его победе мы отнеслись серьезно и полагали, что после выборов он проделает определенную эволюцию в сторону умеренности и серьезности. Вопрос стоял так: можно ли сотрудничать с ним в парламенте? Возможно ли политически и этически взаимодействовать с ним, предотвращая его сближение с коммунистами?

Нам внутренне импонировала известная фраза Анатолия Чубайса, брошенная им по горячим следам выборов в парламент: «Я никогда фашисту не подам руки и не буду в одном правительстве с фашистом». Но прагматика принуждала нас искать пути взаимодействия с новым «плохим» парламентом, где жириновцы, опираясь на результаты голосования, громко требовали своей доли власти.