— Не знаю. Возможно, мисс Рейчел успела их вытереть. Но само место, где найден шприц, — улика против нее. Другой подозреваемый — полковник — выходил на глазах у всех. Он не бросил бы шприц в шахту. Пока я его не вызвал, он имел время спрятать шприц где угодно — но не в шахте лифта.
Девушка тяжело вздохнула, опустив голову.
— Сочувствую, мисс Рейчел. Знаю: вы имели причины прикончить Хеджа. Но вряд ли это оправдание.
— Мой отец… — только и сказала тихоня.
— Полиция прибыла, шеф, — сообщил Бобер.
Рядовой Донован тоскливо заскулил.
НЕ ВОЛЧАНКА
— Че, Нюш, опять дохторов смотришь?
Татьяна сидела за прилавком с оберточной бумагой, кутаясь в пуховик и хохлясь, как снегирь. Было зябко, старуха-батарея натужно потрескивала, силясь разогреться. Татьяна смотрела в экранчик телевизора, над которым козырьком нависал ДВД-плеер. На звук колокольца она подняла глаза.
Семеновна вошла, степенно установила метлу в просвете между герберами и ландышами. Отерла руки передником, оперлась на рулон бумаги, и, перегнувшись через прилавок, глянула в экран.
— Ну точно дохторов! Все одно по кругу! Не тошнит еще?
Семеновна знала, что изо всех «дохторов» Танюше больше по сердцу беленький. В третьем сезоне его уволили, потому Танюша смотрела по кругу первые два. Сорок шесть серий «дохторов» — потом неделька перерыва на «маниака», и заново сорок шесть… А если разобраться, что еще тут делать-то?
— Отстань, — отмахнулась Татьяна. — Лучше кофию дай.
— Ох, ты ж не знаешь!
Семеновна горько вздохнула и в подробностях поведала, как нынешним утром разбила термос — поставила на край стола, а потом зацепила скатерть. И термос раздрызькала, и всю кухню уделала, корова пятнистая. Теперь не будет кофию ни ей, ни Танюше — вообще никому. Работать тяжко. Два часа мела вокруг двадцать четвертого — а толку нет. Без кофию ни жизни, ни труда. Приплыли, Нюшенька.
— Так сходи в машину купи. Она уже приехала.
— Аць!.. — Семеновна только скривилась и брезгливо махнула рукой.
— Да серьезно. Сходи в машину, купи экспрессо. И мне тоже.
— Тьху на ту машину.
— Ну, Семеновна!.. — Нюша даже отвлеклась от экрана ради просительного взгляда. — Сегодня ж парад мужиков. Весь день буду электровеником. Как без кофию?
— Терпи. Смотри вон своего беленького.
Семеновна ухмыльнулась с превосходством. Она держала трех кошек и двух собак, для души грызлась с почтальонами, а вечерами попивала портвейн. Но чтобы смотреть повторно тот же самый сериал — это уж нет!
Колокольчик звякнул. Танюша буркнула тихо, под нос: «Началось…», — и громко, вошедшему юноше в очках:
— С праздничком, молодой человек! Выбирайте цветочки, какие на вас смотрят.
— Ладнось, я пойду… — Семеновна взяла метлу, как жезл, и вышла походкой премьер-министра.
Парад мужиков накатил в две волны. Первая хлынула утром. Студенты по дороге в свои ВУЗы хватали для однокурсниц букетики ландышей, либо розу — одну, алую, на длиннющем стебле. Унося ее, метровую, аж расправляли спины от гордости. Папаши приобретали гвоздики и герберы, вручали сыновьям-школьникам, чтобы те поздравили училку. Мальчики отнекивались, как могли:
— Пааап, ну что я ей скажу… Подари лучше маааме!
Отцы не поддавались:
— Это праздник, так нужно. Теперь еще конфет купим — угостишь девочек.
— Ну, пааап!..
Предусмотрительные офисные клерки затаривались по дороге на работу, переспрашивали цены на все, искали баланс между приличием и экономией. Служащие госучреждений требовали розочки — короткие, но несколько, и непременно с лентой.
— Чтобы все, как полагается. Но поскорее, девушка, опаздываю.